Тут Гренс впервые оглянулся на Марианну и Свена. Они сидели здесь, потому что он их позвал. Потому что нуждался в их помощи. Настроение стажеров оказалось вполне предсказуемым. Оба сияли от гордости быть приглашенными на секретное совещание. Но успех операции в большей степени зависел от того, как поведет себя старая гвардия. И это было то, что до сих пор оставалось Гренсу неясным и во многом зависело от Хоффмана.
В то же время, как руководитель группы, Гренс должен был знать наверняка, что, несмотря на перенесенное оскорбление, Свен и Марианна без остатка посвятят себя новому расследованию, пока даже не получившему статуса официального.
Гренс переводил пристальный, испытующий взгляд то на нее, то на него, пока наконец оба не кивнули.
Соглашение было достигнуто.
— Спасибо. Теперь я могу…
Комиссар огляделся в поисках мобильника, на котором были часы.
— Ты что-то ищешь, Эверт?
— Телефон.
Гости тоже начали озираться, но, так ничего и не найдя, предложили шефу свои мобильники.
— Хорошо, Свен. Который час, можешь мне сказать?
Свен перевернул свой телефон вверх дисплеем:
— Четверть одиннадцатого.
— Спасибо. Стало быть, я могу удерживать Заравича в заключении меньше двенадцати часов. Именно столько нам отводится на предотвращение следующего убийства, Заравича или Хоффмана.
— Хоффмана?
— У меня нет возможности рассказывать эту историю во всех подробностях, но вся семья Хоффмана в смертельной опасности.
— Но если ты не можешь нам толком ничего объяснить, то как мы…
— Двенадцать часов, Свен. За это время мы должны найти продавшегося полицейского. Пит Хоффман будет работать со своего конца, мы со своего. Договорились?
Дом, в который проник Хоффман, располагался чуть наискосок от белой виллы с антеннами, на противоположной стороне улицы, и тоже был построен, если верить Латифи, для партийных инструкторов. Сейчас им, как и другими подобными домами, владел нувориш-мафиози, по счастью не обзаведшийся вооруженной охраной.