Но сколько бы я ни думала об этом, я не могла понять, чего он пытался добиться своими действиями. Он старался занять мое место в тюрьме, возможно, даже в камере смертников. Да, он потерпел неудачу; но его действия были бескорыстны.

Тем более если учесть тот факт, что он точно знал, во что ввязывается. Есть такие люди, которые ни разу не оказывались в тюрьме — которые искренне верят (хотя и заблуждаются): тюрьма не такое уж плохое место. Сидят себе, допустим, трое бездельников и наслаждаются халявными койками, занимаясь исключительно тем, что круглые сутки бьют баклуши.

У моего отца подобных иллюзий быть просто не могло. Пять полных ужаса лет он провел, отбывая наказание в качестве осужденного за сексуальное насилие над ребенком, что по тюремным понятиям означало — держись, тебя вот-вот уделают. Он по-настоящему понимал, что значит потерять свободу.

И он был готов туда вернуться, чтобы взять всю вину на себя. И все это ради меня.

Действительно ли он изменился? Могли ли тюрьма, трезвость, Иисус и двадцать лет размышлений над своими ошибками превратить его в антипода того мерзавца, которого я знала, когда была маленькой девочкой?

Может, моя мать была права. Возможно, в нем всегда оставалось что-то хорошее.

А еще может быть, просто может быть — но все же в это можно было поверить после двадцати девяти лет сомнений — он все-таки любил меня.

Глава 51

Глава 51

Звонок раздался в пятницу перед обедом. Но вряд ли Эми Кайе удалось бы пообедать в тот день.

Из всего запланированного на неделю ей удалось выполнить едва ли половину, а все намеченное было чрезвычайно важно, тем более что весь следующий понедельник будет посвящен разбирательству дела Мелани Баррик о хранении наркотиков.

Эми нахмурилась. Если это был Аарон Дэнсби, звонивший со своего заднего двора, поскольку для него выходные уже начались, она бы предоставила ему наслаждаться услугами голосовой почты. Затем она узнала основной номер государственной лаборатории в Роаноке и быстро схватила трубку.

— Эми Кайе.

— Чап Берлсон, — прозвучало в ответ.

Это имя снова пробудило в ней воспоминания об Уоррене Плотце и связанном с ним конфузе. Она почти радовалась, что собеседник на другом конце линии не видел, как ее щеки слегка покраснели.

— Привет, — сказала она.

— Я тут подумал: может быть, вы поблагодарите меня, если я сообщу кое-что новое насчет Ричарда Кодури, — сказал он. — Правда, отчет еще не оформлен, но кое-что я могу рассказать вам прямо сейчас. Есть минутка?

— Разумеется. Большое вам спасибо, — ответила Эми, вытаскивая блокнот, в который она заносила все свои наблюдения и выводы по этому делу.