— Перед самоубийством предполагалось убийство, — сообщил он будничным тоном. — Вопросов бы не возникло. Сначала мать убивает дочь, затем стреляется. Все ясно как день: мать слетела с катушек. Расследовать тут в общем-то и нечего. По крайней мере, гораздо меньше вопросов, чем если бы умерла только мать.

Я рассмеялась ему в лицо.

— И что же, отец нанял тебя убить и меня, и мать?

Девайн не засмеялся в ответ. Он молча смотрел на меня.

— Придумай что-нибудь получше, — презрительно бросила я. — В самом деле, Ник, ты правда думаешь, что я на это поведусь?

Выражение его лица внезапно смягчилось. Казалось, его охватила ностальгия, но воспоминания эти едва ли были хорошими.

— Ты пришла домой, одетая в милое красное платьице, — сказал он.

Я холодно посмотрела на него.

— Задняя дверь всегда была открыта, помнишь? — спросил Девайн. — Но в тот день она оказалась заперта, и тебе пришлось обойти дом и зайти через парадный вход.

По коже пробежали мурашки.

— Ты была такой чудесной девчушкой, Слоан, — сказал он мягко. — Сама невинность.

Он словно наяву видел меня в тот день. Мне было семь.

Совсем ребенок.

— Я просто не смог этого сделать, — сказал он. — Ты вошла через переднюю дверь, я вышел через заднюю. Вот и вся история.

Я молчала, и он добавил задушевным тоном:

— Я буду гореть в аду за все, что совершил. Но этого греха я на себя не взял. — Он покачал головой. — Даже ради неподкупного Монро Уилсона.

Под моими ногами разверзлась пропасть.

И я падала, падала, падала…

Клэр

Клэр