— Она представляла опасность. Указывала пальцем. Заявляла, что у нее есть доказательства.

— Она не говорила, что у нее есть доказательства, — сказала я.

— Еще как говорила, — ответил Девайн.

Лукавая улыбка и убийственно серьезный тон.

— Она собиралась показать их Гарри Григгсу.

— Гарри Григгсу?

— Гарри был тогда главой отдела внутренней безопасности, — пояснил Девайн. — Он всегда носил белые льняные костюмы и шляпу в тон. Поэтому его прозвали Гарри — белый рыцарь.

Девайн был совершенно уверен, что мир — это мерзкое, злобное место, где никто ни во что не верит.

— И вот твоя мать надумала все разболтать Гарри.

Он смял бычок.

— Ну, ты знаешь, чем это кончилось.

Девайн вытащил другую сигарету и закурил.

— Твоему отцу это, конечно, было только на руку.

Его глаза многозначительно сузились.

— Очень даже на руку.

Он улыбнулся, и я осознала весь ужас его недомолвок.

— Твоя мать была… неудобной женщиной.

Он подмигнул мне.

— От таких надо избавляться, — продолжил он, не делая ни малейшей попытки смягчить свои кошмарные предположения. — Если хочешь жить дальше.

Вот теперь это был Ник Девайн во всей своей гнусности — мастер темных, отвратительных намеков.