— В Калифорнию? К папе?

Я взяла в руки стоявшую на столе бутылку вина и начала читать этикетку, не понимая на ней ни слова.

— Не получится.

— Что? — Фабиан вдруг раздулся, как кобра. — Мы же хотели скопить деньги. Мы можем получить несколько миллионов за этот дом, а потом…

— Прекрати!

У меня закончились силы. В ушах шумело, потемнело перед глазами. Я встала, и слова посыпались градом:

— Мы не можем жить у твоего папы. Он в тюрьме!

Фабиан выглядел так, как будто я ударила его в лицо. Он весь сжался, закрыв себе руками рот.

— Прости, любимый. Мне давно надо было рассказать тебе правду.

Я ненавидела себя, но сейчас хотя бы призналась.

— А автосервис?

Его плечи дрожали, он сжимал и разжимал руки.

— Нет никакого автосервиса. Твой отец работал в баре, когда мы познакомились. Но он нигде долго не задерживался. Он был настоящий бунтарь, в действительности у него золотое сердце, но почему-то он все время попадал в неприятности. Я думала, что моя любовь его вытащит. Но одной любовью никого никогда не спасешь.

Фабиан сильно ударил по столу, как будто прибил насекомое. Он стонал, его била дрожь.

— Прости, дорогой.

Он боролся с самим собой. Красный потный лоб, напряженные мускулы…

— А фотографии? Бабушка?

Я перешла все мыслимые границы, когда дала ему эти снимки. Но он просил несколько месяцев, и они вызвали у него полную эйфорию.

— На фотографии не твой отец, — сказала я. — Это один американский актер.

Лицо Фабиана исказилось в гримасе. Из носа лилось, он кусал губы.