– Моя бабушка дома и хотела пожелать мне спокойной ночи. – Я подняла чашку чая в качестве объяснения, отчего неловкость ситуации только усугубилась. – Роза, гибискус и ложечка меда. Хорошо для зимнего вечера.

Томас даже не моргнул. На его лице не отражалось никаких эмоций, я ничего не могла прочесть. Я должна оставить его одного, ясно, что он этого хочет, но я не могла не задержаться рядом с ним еще хоть на мгновение.

– А где Дачиана с Иляной? – спросила я, стараясь говорить непринужденно.

Он дернул плечом, уставившись вниз и ковыряя пол носком ботинка. Я сдалась. И без равнодушия Томаса тяжело находиться в его присутствии.

– Ну что ж. Я… я рада, что ты вернулся. Ладно. – Я внутренне поморщилась. Нужно немедленно бежать. – Спокойной ночи.

– Одри Роуз, подожди. – Он вытянул руку, показывая на чай. – Можно?

Мне хотелось остаться наедине со своими страданиями, но я отдала ему чашку, глядя, как он слегка поморщился от горячего.

– Куда это отнести?

Я подождала полмгновения, прежде чем ответить. Наверняка мой Томас выдаст какую-нибудь колкость, какое-нибудь непристойное предложение. Намекнет на мою спальню или еще более неприличный закуток, чтобы сорвать там поцелуй. Выражение его лица оставалось абсолютно непроницаемым.

На глаза навернулись слезы. В голову по-прежнему лезли мысли о мисс Уайтхолл. Я представляла, как он провел с ней день, чтобы лучше познакомиться, расточал ей улыбки, как когда-то мне.

– В кабинет на втором этаже, – сказала я, медленно поднимаясь по лестнице. Вечер был особенно промозглым, холод проникал в кости, усиливая и без того постоянную одеревенелость. – Оставь там. Я скоро подойду.

Наверху послышались шаги – туда-сюда, открылась и закрылась дверь. Я прислушалась, надеясь, что это тетя Амелия ищет, чего бы выпить на ночь. И неожиданно осознала: если я хочу, чтобы тетя нам помешала, то у нас действительно все плохо. На втором этаже мы остановились, и я кивнула направо.

– Вторая дверь.

Томас открыл дверь. В камине потрескивал огонь. Я задержалась на пороге, восхищаясь комнатой, жар целовал мое лицо. Кабинет был старомодным и уютным, хотя мебель словно привезена из золотого дворца. Прогоняя даже намек на холод, весело пылал камин – самая чудесная вещь, не считая ванны. Мои мышцы начали расслабляться, хотя нога по-прежнему побаливала.

Я уселась на кушетку с подушками и взяла чай.

– Спасибо.

Вместо того чтобы выскочить из моей новой обители, Томас огляделся. Он был так холоден и неприступен, словно высечен из мрамора.

Я осмотрела все, на что падал его взгляд. От бронзовых обоев до замысловатого орнамента турецкого ковра. Все кресла покрывали насыщенные изумрудные узоры с восхитительными вплетениями золотых и серебряных нитей. Но самым эффектным предметом была кушетка, на которой я сидела. С потолка свешивался темно-синий бархатный балдахин. Его удерживала в центре золотая корона, от которой ткань расходилась во все стороны, словно я сидела посреди водопада.