Лукас закрывает глаза, его голова снова падает на спинку шезлонга. Элин понимает, что он чувствует себя виноватым и пытается отгородиться от своей вины, в буквальном смысле отгородиться от Сесиль.

Сесиль переводит дыхание.

– После этого все уже никогда не было как прежде. Когда я пыталась плавать, с каждым гребком надо мной нависало его лицо. Видна была каждая пора, каждая веснушка. Он наваливался на меня всем телом, доказывая, что сильнее меня, – она ненадолго останавливается. – Из-за него я чувствовала себя… крошечной. Мне казалось, что я лишь воображаю себя сильной, когда плаваю. Не сравнить с его силой и властью.

Сесиль снова шагает вперед, покачивая пальцами рукоятку ножа.

Лукас резко открывает глаза, ощутив ее движение.

– Вот какой я чувствовала себя из-за него. Ничтожной, – Сесиль поднимает руку, показывая крохотную щелочку большим и указательным пальцем. – Вот такой крохотной. Самозванкой. Я больше не смогла добиться результатов в бассейне. Моя спортивная карьера… закончилась.

– Но ты никогда не говорила со мной об этом, – мямлит Лукас, по-прежнему медленно и неразборчиво. – Я не знал, как это на тебя повлияло.

– А ты и не спрашивал, Лукас. Не спрашивал, потому что тебе было проще отвернуться. Даниэль был твоим другом, и ты предпочел его, а не меня.

Она умолкает. Элин наблюдает за ней, чувствуя, что она скоро перейдет к действиям.

– Я пыталась задавить это чувство, пыталась быть как все. Бросила плавание, пошла в школу отельеров в Лозанне. Хотела убедить себя, что у меня может быть другое будущее, что случившееся с Даниэлем не определяет всю мою жизнь. – Сесиль отбрасывает снег на полу ногой. – А потом я встретила Мишеля. Примерно через год я попыталась забеременеть. Ничего не получилось. Мы сдали анализы, и врач сказал, что я не могу забеременеть. После аборта у меня была инфекция… Из-за нее я не могу иметь детей.

Элин напрягается. Ей не нравится тон Сесиль. Неестественная гладкость и связность слов… выглядит неуместной.

– Тогда наш брак начал разваливаться. Через восемь месяцев Мишель ушел. По его словам, из-за того, что я изменилась, но я-то знала – это из-за моей неполноценности. Ему нужна была нормальная женщина, со всеми присущими функциями.

– Ты должна была мне сказать, – говорит Лукас. – Должна была рассказать обо всем.

Но Сесиль его как будто не слышит. Она непреклонно продолжает:

– А потом ты позвонил и рассказал о своих планах на санаторий, попросил меня тебе помочь, – она мрачно кивает. – Я тут же поняла, что это мой шанс отплатить Даниэлю, заставить его признаться в том, что он сделал.