Элин смотрит на нее, и все встает на свои места, она понимает жуткую логику Сесиль. Возмездие в самой жестокой форме, чтобы качнуть баланс власти на весах в другую сторону.

– Почему прошло столько времени между убийствами Даниэля и Адель?

– Я ждала нужного момента. Когда я узнала, что Адель попросила у Лукаса больше денег, что-то во мне перемкнуло. Я поняла, что она должна умереть.

– И к тому времени Марго уже была вашей сообщницей, верно? Она была очень восприимчива, и вы ее завлекли.

– Я бы не сказала, что завлекла ее. Просто она была открыта для предложений. И зациклилась на своей родственнице.

– Зациклилась? – повторяет Элин. – Она была больна, Сесиль. У нее была серьезная депрессия. Психотическая депрессия. Я нашла распечатки в Лорином столе. Сначала я предположила, что речь о самой Лоре, но на самом деле она беспокоилась о Марго, так ведь? У Лоры тоже была депрессия, и она узнала симптомы.

Сесиль нетерпеливо взмахивает рукой, отметая слова Элин:

– Не имеет значения, как это называть. Причины неважны.

– Сесиль…

– Да. Это правда. Еще до смерти матери Марго попросила выяснить, что случилось с ее прабабушкой, чье исчезновение… тревожило несколько поколений ее семьи. И бабушку, и мать Марго. Все они хотели узнать, что случилось. Но когда Марго выяснила правду, она не нашла покоя. Наоборот, окунулась в пучину. Тот конверт с фотографиями, который вы нашли… она везде таскала его с собой. У нее развилась мания.

– И вы воспользовались этой манией. Уязвимость превратила ее в послушную марионетку. Вы ее использовали. Она помогала вам с убийствами, верно?

– Так я все и понял, – тихо говорит Лукас. – Тогда, в туннеле. Когда выяснилось, что Марго действовала не одна, у меня в голове что-то щелкнуло. Я тут же понял, что это Сесиль. Только она знала о существовании туннеля, только она знала правду о судьбе прабабки Марго. Я понимал, что она могла этим воспользоваться, заставить Марго помогать себе.

– Но зачем было меня запирать? – спрашивает Элин.

– Я хотел с ней поговорить. Как брат с сестрой. Дать ей возможность объясниться. Но ничего не вышло. Она уже меня поджидала. И не желала разговаривать.

Элин поворачивается к Сесиль:

– И о чем вы попросили Марго?

– Связать их. На большее у нее не хватало смелости. – Сесиль криво улыбается. – В любом случае в том, что она стала соучастницей, виноват Лукас. Она хотела только одного – признать, что происходило в санатории, обнародовать историю своей прабабки. Устроить что-то вроде мемориала, памятного знака, чтобы все услышали голоса тех женщин, но Лукас ничего не сделал.