По тому, как и что говорил сейчас Тацуо, его предыдущее молчание казалось ложью. Каждый раз, когда под антиимпериалистическими лозунгами совершалась атака на врага, об этом сообщалось в различных печатных органах, и они гордились своими военными успехами. Изготавливали бомбу для кого-то, чьего лица даже не видели; нацеливались на кого-то, чьё имя даже не знали… Тацуо говорил, что когда не было никакого движения, им овладевало беспокойство.

— Втроём мы объединились в одну группу и действовали вместе. Что касается людей в другой группе, их связь была настолько непрочной, что они даже не все имена друг друга знали. Однажды, для того чтобы уничтожить одного вражеского пособника, собрались шесть человек из обеих групп. Мужчина — думаю, примерно сорок лет ему было — направлялся в общественную баню; его настигли на дороге. Он начал отчаянно умолять: «Вы ошиблись», «У меня маленький ребёнок» и так далее. Мы заранее решили, поскольку он просто сочувствовал врагу, наказать его лишь слегка, скорее напугать. Однако, когда один из нашей группы собирался схватить этого мужчину сзади, кто-то из другой группы внезапно ударил его ломом по голове. Мужчина не двигался, и стало ясно, что он умер.

Тацуо соединил руки и большими пальцами надавил на брови. По выражению его искажённого лица было видно, что он борется с раскаянием.

— За год с небольшим я несколько раз принимал участие в акциях, но это было впервые, когда у меня на глазах погиб человек. Раздался женский крик, и мы, бросив мужчину, сбежали. После этого я стал проводить параллель между тем человеком и отцом, и для меня начались мучительные дни. Я стал думать, что, возможно, веду жизнь, которую тот никогда мне не пожелал бы, что я предаю его. На следующий день в утреннем выпуске было подтверждено, что тот человек умер. Вот уж действительно, «бомба взорвалась случайно»…

— Был убит непричастный человек, не так ли?

— Да… Постепенно я стал отдаляться от организации. Но если б остался в стране, меня постоянно привлекали бы к участию в нападениях, а отказываясь, я был бы вынужден заниматься самопорицанием. Поэтому решил перебраться за границу и привести мысли в порядок. Постоянной работы не было, и в течение нескольких лет я подрабатывал, курсируя между Европой и Киото.

— С какого года вы живёте в Англии?

— С восьмидесятого.

— Почему Англия?

— Я понял, что революцию развернуть не получится, а от насилия ужасно устал. Я заинтересовался социал-демократией. Но, когда попал в Англию, мне стало казаться, что я очутился в ловушке и задыхаюсь в ней. Акуцу-сан, вам знакомо выражение «британская болезнь»?