Френсис стало трудно дышать, и она резко открыла глаза.
– Что случилось? – спросил Оуэн.
Он не спал, как и Френсис, также погруженный в свои мысли.
– Мы никогда не приносили ему воды, – сказала она и резко села на кровати.
– Кому?
– Иоганнесу! Мы… мы никогда не приносили ему воды. Только еду. У него была эта старая банка, и она всегда была наполнена водой.
– Я не понимаю тебя, любимая, – сказал Оуэн, садясь рядом; и Френсис пожалела, что вспомнила об Иоганнесе, чувствуя радость оттого, что он назвал ее любимой.
– Во дворе не было такого места, откуда можно было брать воду. Он…
– Пожалуй, да, – задумчиво согласился Оуэн. – У дороги там был водопой для лошадей – там и сейчас свежая родниковая вода. Может быть, он там и набирал?
– Как же я могла… как же я могла не подумать об этом раньше?
– Я не понимаю, Френсис. Ты же говорила мне, что Иоганнес невиновен. Ты была так в этом уверена!
– А что, если я ошибалась? Все это время… Что, если я ошибалась? Боже…
Она закрыла глаза и подтянула колени к груди.
– Как бы мне хотелось, чтобы это прекратилось! – вырвалось у нее. – Я хочу, чтобы все это прекратилось!
– Успокойся, Френсис, все хорошо! Ты в безопасности… Я позабочусь о тебе! Все хорошо, – успокаивал ее Оуэн.
– Разве? Что может быть хорошего? Как я могу выйти из этой комнаты, когда там… все это ждет меня, как всегда?
– Тогда не выходи из этой комнаты, – сказал он, пытаясь удержать ее. – Ты ни в чем не виновата, Френсис. Ни в чем… Ну как я могу убедить тебя в этом?..