Мэри вытащила из-под кровати большой деревянный ящик, открыла его. В нем лежал полный набор хирургических инструментов.

– Сюзанна, оставить миссис Уиггс в том виде, как она есть, мы не можем. На Мэри она не похожа. Даже беспомощная лондонская полиция это разглядит. Нам предстоит сделать так, чтобы в ней нельзя было опознать ни Мэри, ни кого другого. Будем воссоздавать мизансцену очередного уайтчепелского убийства. Сюзанна, это была ваша идея, если помните.

– Я защищалась, – буркнула я.

– Ха! – фыркнула Мэри. – Попробуй убедить в этом полицейских.

Я сердито глянула на нее, но она повернулась ко мне спиной, отошла к окну и стала осматривать его снова и снова, как Уолтер, а потом запела. Ее тоненький голосок дрожал и вибрировал, как у писклявого ребенка. Действовал мне на нервы.

– Тот же рост, та же фигура. Волосы? Более или менее похожи, – констатировал доктор Шивершев. – К тому времени, когда мы с ней закончим, только по этим приметам ее и можно будет опознать. Сюзанна, повторяю: откройте этот чертов сундук.

Мэри хмыкнула, и мы оба обратили на нее глаза. Она сидела на стуле, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, за пределы ее крошечной убогой комнатушки.

– Мэри, проверь, плотно ли занавешено окно, – велел ей доктор Шивершев. – Любопытные глаза нам ни к чему.

– Я уже несколько раз проверяла.

– Проверь еще раз, не сочти за труд!

Я откинула крышку сундука, вытащила все тряпки, которыми мы обложили миссис Уиггс. Мэри принялась сжигать их в камине. Одну за одной, неторопливо. Иначе пламя взметнулось бы вверх и сожгло каминную полку. Она сидела, смотрела на огонь и напевала свою дурацкую песню.

Мы с доктором Шивершевым переложили миссис Уиггс на кровать. Он взял нож и разрезал на ней платье по всей длине тела, словно проводил вскрытие. Нижнюю сорочку оставил на ней, и слава богу: видеть ее голой мне не хотелось. Можете считать меня ханжой, но мне казалось, что для миссис Уиггс это было бы вдвойне оскорбительно. Да, миссис Уиггс я ненавидела, но подвергать ее унижению не желала. Ее вещи я передала Мэри, та сожгла их, одну за другой.

Тело миссис Уиггс сильнее окоченело с тех пор, как мы поместили ее в сундук, что немного облегчало нам работу. Прежде она была как тряпичная кукла, но теперь кровь осела в тазобедренной части, отчего с одного бока образовались лиловые и багровые пятна. Переместить труп и придать ему соответствующее положение не составило особого труда; требовалось произвести лишь кое-какие манипуляции. Вообще-то, эта процедура мало отличалась от той, что мы проделывали в больнице, когда уносили умерших – неодушевленные объекты. Если выживу, молча пообещала я себе, непременно побалую себя муками совести.