Внезапно перед шлюпкой вырос человек. Это был Дирк Петерс, вскарабкавшийся по противоположному склону. Взявшись одной рукой за форштевень, он погрозил матросам кулаком, дабы они остановились. Теперь, когда на нашей стороне был Дирк Петерс, мы могли не прибегать более к оружию, ибо он мог защитить шлюпку в одиночку.

Так и вышло. Видя, что пять-шесть матросов все так же наступают на него, он сам шагнул им навстречу, схватил самого ближнего за ремень, поднял в воздух и отбросил шагов на десять, так что несчастный неминуемо скатился бы в воду, не окажись у него на пути Хирн, который помог ему подняться.

Двое, погибшие от пуль, и еще один пострадавший – нет, это было уже слишком. Вмешательство метиса положило конец начавшемуся было бунту. Тем временем мы достигли шлюпки, где к нам присоединились те из старой команды, кто сумел взять себя в руки. Однако и теперь перевес оставался на стороне противника.

К нам подошел капитан Лен Гай с пылающими от ярости глазами, за которым следовал как всегда невозмутимый Джэм Уэст. Несколько секунд капитан не мог прийти в себя, однако его глаза выражали его чувства красноречивее слов. Наконец он произнес страшным голосом:

– Следовало бы покарать вас, как злоумышленников, однако я отношусь к вам просто как к слабоумным! Эта шлюпка не принадлежит никому в отдельности – она общая! Теперь она – наше единственное средство спасения, а вы хотели украсть ее… трусливо украсть! Прислушайтесь лучше к моим словам, ибо больше я не стану повторять: эта шлюпка с «Халбрейн» – все равно, что сама «Халбрейн»! Я ее капитан, и горе тому из вас, кто ослушается меня!

Произнося последние слова, капитан Лен Гай в упор посмотрел на Хирна, подразумевая именно его. Впрочем, гарпунщик не принял участие в последних событиях – по крайней мере, открыто. Однако никто не сомневался, что именно он подал своим дружкам мысль завладеть шлюпкой и что он и не думал отказываться от дальнейших подстрекательских замыслов.

– Все в лагерь! – приказал капитан Лен Гай. – Ты, Дирк Петерс, останешься здесь.

Метис кивнул головой в знак согласия и занял свой пост. Команда возвратилась в лагерь, не помышляя более о сопротивлении. Одни улеглись на койки, другие разбрелись по сторонам. Хирн не делал попыток ни заговорить с матросами, ни подсесть к Мартину Холту.

Теперь, когда матросы присмирели, нам предстояло изучить свое плачевное положение и придумать, как из него выйти. Капитан Лен Гай, старший помощник, боцман и я устроили совет. Первым заговорил капитан:

– Мы отстояли шлюпку и будем защищать ее впредь…