Во-первых, со времени последнего определения нашего местонахождения течение отнесло нас на 24 градуса к юго-востоку. Во-вторых, айсберг отделяли теперь от Южного полюса какие-то 40 миль.

День ушел на то, чтобы перенести почти все наши запасы в широкую трещину, обнаруженную боцманом на восточном склоне, где ящики и бочки остались бы целы даже при новом столкновении, пострашнее первого. Что касается кухонного очага, то матросы помогли Эндикотту расположить его между двумя ледяными глыбами, где его прочности ничто не угрожало, и подтащили к кухне несколько тонн угля.

Все эти работы не вызвали у матросов ни жалоб, ни даже малейшего ропота. Молчание и покорность экипажа означали, что капитан и его помощник не требовали от него ничего такого, что не следовало бы сделать немедленно. Однако со временем люди наверняка начнут испытывать все большее разочарование. Если право командиров распоряжаться еще не подвергалось сомнению, то что произойдет через несколько дней? Мы могли рассчитывать только на боцмана – он был предан нам душой и телом, – старшину Харди, возможно, Мартина Холта и еще двоих-троих «старичков». Остальные же, в особенности новые члены команды с Фолклендов, вполне могли бы, отчаявшись дожидаться конца злосчастной экспедиции, не устоять перед соблазном завладеть шлюпкой и попытаться улизнуть.

Однако я придерживался мнения, что такая опасность вряд ли грозит нам, пока айсберг находится в движении, поскольку шлюпка ни за что не смогла бы его обогнать. Однако стоило нам сесть на мель еще раз – у берегов неведомого континета или просто рядом с каким-нибудь островком – и несчастные сделают все, лишь бы избежать ужасов зимовки…

Об этом мы и повели речь за обедом. Капитан Лен Гай и Джэм Уэст также придерживались мнения, что гарпунщик и его дружки не отважутся на бегство, пока айсберг продолжает двигаться. Однако это не означало, что можно ослабить бдительность. Хирн не внушал нам никакого доверия, и за ним денно и нощно нужен был глаз да глаз.

Позже, когда экипажу был предоставлен отдых, у меня завязался разговор с Дирком Петерсом. Дело было так. Я по своему обыкновению направился к верхушке айсберга, а капитан Лен Гай и его помощник, напротив, спустились к его основанию, чтобы сделать отметки у ватерлинии, а затем дважды в сутки смотреть, не погружается ли айсберг в воду и не угрожает ли нам новый подъем центра тяжести, чреватый кульбитом. Я просидел на вершине полчаса, когда заметил, что ко мне торопливо приближается метис.

Уж не собрался ли и он понаблюдать за горизонтом, в надежде приметить землю? Или же – что представлялось мне более вероятным – он решил предложить мне новый проект, касающийся спасения Артура Пима?.. Ведь с тех пор, как айсберг снова пришел в движение, у нас не было случая переброситься более чем тремя-четырьмя словами.