Ясным декабрьским утром двое мужчин – эти игрушки в руках судьбы – попрощались со своими добрыми хозяевами и отправились в долгое, полное опасностей путешествие. Им предоставили крепкую и красивую, хотя и маленькую, парусную шлюпку. Отряд молодых хилилитов (в который входили и несколько бывших изгнанников) должен был сопровождать Пима и Петерса на пути из внутреннего моря за пределы кольцеобразного антарктического континента, и для него построили судно побольше. После многодневного плавания они вышли за пределы континента, и дальше Пим и Петерс одни продолжили трудное путешествие по огромному Антарктическому океану. К счастью, в январе они повстречали большую шхуну, которая шестью неделями позже доставила их в Монтевидео. По словам Петерса, в то время, в 1830 году, Монтевидео представлял собой всего лишь обнесенную стеной крепость. Данное утверждение плохо вяжется с тем фактом, что тогда, как и сейчас, Монтевидео являлся столицей Уругвая, но похоже, Петерс знает, о чем говорит. Как я уже сказал, здесь Пим и Петерс расстались навсегда. Молодой человек вернулся на родину и безвременно скончался; мужчина постарше отправился на поиски новых приключений и дожил до восьмидесяти лет, чтобы ныне поведать нам о приключениях, пережитых в чудесной стране, в существование которой трудно поверить.

То были последние слова, произнесенные доктором Бейнбриджем на предмет истории Петерса. Через два дня я попрощался со своими американскими друзьями, памятью о которых бесконечно дорожу и с которыми, к великому моему сожалению, мне больше не довелось встретиться. За день до отъезда я навестил Петерса и попрощался с ним. Я заглянул в контору доктора Бейнбриджа и встретился с доктором Каслтоном на углу, где впервые увидел его из окна своего номера в «Лумис Хаус». Я надеюсь, что дальнейшая жизнь обоих протекала гладко; я знаю, что оба они были хорошими людьми и что один из них отличался в высшей степени своеобразным обаянием.

При нашем с доктором Каслтоном прощании последний, выразив свои чувства по поводу смерти Лиламы, сказал:

– Я полагаю, молодой человек, вы довольны своим открытием – Бейнбридж уж точно доволен. – И он сопроводил свое замечание пронзительным, пытливым взглядом огромных черных глаз, значение которого не понял тогда и воспоминание о котором по сей день меня озадачивает. Потом он улыбнулся и попрощался со мной.

Доктор Бейнбридж при нашей последней встрече сказал следующее:

– Желаю вам приятного путешествия и сердечного приема на родине. Вероятно, вы уже никогда не вернетесь в Америку – а если и вернетесь, то уж всяко не в наш захолустный городок. Мне хотелось бы думать, что мы с вами еще встретимся, но такое вряд ли случится. И все же, как знать! – с улыбкой продолжал он. – Возможно, не в этой жизни и не в этом мире, но все же в новом воплощении и на другой планете. Возможно, где-нибудь на прекрасной Венере мы вновь пожмем друг другу руки; или на багроволиком Марсе мы обменяемся теплыми приветствиями, когда наши гондолы встретятся на каком-нибудь канале. Мне жаль, что вы покидаете нас, и я желаю вам всяческого счастья.