После короткой паузы он продолжил:

– Она весьма недурственна – речь, произнесенная Масусалили через трубку, – весьма и весьма недурственна! Но – ха! – для меня нет ничего нового на свете. Знаете, сэр, я всегда изрекал свои лучшие философские мысли через трубку. Один только вид такой трубки вдохновляет меня и заставляет забывать обо всех невзгодах. Но Боже правый! Это мы должны держать в тайне… Образ малого с неисчерпаемым запасом elixir vitae еще не вполне проработан в художественной литературе – а кроме всего прочего, как человек сможет читать «Вечного жида», «Последние дни Помпеи» или «Занони», имея в своем воображении такую диковинную картину, как древний мистик под перевернутой вазой, обогреваемой изнутри лампой? Почему Бейнбридж не позволяет себе вполне обычную вольность в обращении с историческими фактами и не заявляет, что престарелый философ грелся у хрустальной вазы, полной магических рубинов, чудесным образом раскаленных?

Мы хором рассмеялись, а потом Каслтон сказал:

– И я полагаю, Бейнбридж пытался – то есть из ваших слов я понял, что он действительно пытался – блеснуть своими знаниями на предмет теплового режима животного организма? Несомненно, с полчаса разглагольствовал о влиянии холода на последний? О, он большой любитель делать скоропалительные умозаключения! Вы слышали, сэр, какой вздор он нес за день до того, как я исцелил старика Петерса? Поступи Бейнбридж по-своему, история Петерса оказалась бы очень короткой. Полагаю, его метод лечения замерзшего хилилита состоял бы в отправке последнего прямиком на Северный полюс! Знаете, сэр, я сразу понял, какие неизбежные последствия будет иметь для хилилитов резкое похолодание, ибо ныне располагаю более, чем достаточным количеством данных, позволяющих мне точно, очень точно судить об этом народе. Одним словом, сэр (и заметьте мою афористическую краткость), поскольку, в силу несбалансированного теплового режима окружающей среды, термогенные функции организма у хилилитов были подавлены, а термолитические сверхактивны, непредвиденное похолодание оказалось пагубным для народа – тем более что нервные центры, отвечавшие за сопротивление организма внезапному и сильному перепаду температуры воздуха, у хилилитов полностью атрофировались.

Это была последняя речь – если не считать нескольких прощальных слов, произнесенных перед моим отъездом на родину, – которую я услышал от доктора Каслтона. Собираясь покинуть слушателя или собеседника, он имел обыкновение выпалить напоследок пламенную тираду или выложить некие сногсшибательные сведения, а затем стремительно удалиться – прием, свидетельствующий о значительном благоразумии и выработанный в ходе уличных дискуссий, в которых встречные сокрушительные доводы или неприятные вопросы таким образом зачастую предотвращались, дабы выступление закончилось на высокой драматической ноте. В данном случае доктор Каслтон произнес последние свои слова уже в дверях, после чего мы с Артуром остались одни.