Люди передвигались ощупью и сталкивались в темноте. Кто-то воскликнул:

– Ой!

Кто-то другой – «Йог любит Лавинию», решил Слейтер – завопил:

– Да здравствует Р’льех! Ктулху фхтагн!

Непонятно почему, но последнее слово вызвало у Слейтера ощущение мурашек по коже. Оно звучало так странно, так… чужеродно! В темноте продолжали перемещаться смутные фигуры, и, опять же по какой-то неясной причине, Слейтеру показалось, будто они подкрадываются к Блейкеру.

– Иисус! – прошептал он.

Воображение разыгралось – он буквально «видел» чужеземных тварей с огромными, блестящими крюками, которые они вонзают в тело Блейкера, одновременно затыкают ему рот, тащат его, полузадушенного, истекающего кровью, и бросают в дыру, в еще более глубокую тьму…

Потом вспыхнул свет, и Слейтер, словно камера, запечатлел в сознании открывшуюся сцену. Блейкер исчез. Женщина-репортер, потрясенно распахнув глаза, стояла над его пустым стулом… действительно, пустым… Иисус!

Слейтер почти забыл о стоящем рядом Ферде, однако тот сказал:

– Короткое замыкание.

Это простое утверждение спасло Слейтера от того, за что ему впоследствии наверняка было бы стыдно, поскольку от двери в туалет послышался хриплый крик триумфа и ужаса:

– Видели? Видели? – Высунув из туалета голову, Блейкер обвел взглядом комнату – бледный, дрожащий. – У них есть свои способы, но меня они так запросто не получат! Они рядом, говорю вам. Нет… Они здесь!

Он метнулся к двери наружу и выскочил в дождливую ночь.

– Псих, одно слово, – заметил Карл, пробиваясь к выходу вслед за Блейкером. – Но у него есть стиль… Скоро вернусь, – через плечо бросил он Слейтеру.

Тот сначала двинулся следом, но потом передумал. Возбуждение спадало. Может, он чуть-чуть слишком стар для таких штучек?