Конечно, осень — время любви. И значит, время влюбленных. Зимой слишком холодно, и чувства замерзают на лету, как маленькие птицы в небе. Весна — время головокружения, нереальности, когда нельзя доверять своим чувствам, они могут быть обманчивы, как фантомы.

Лето — время жаркой, обжигающей страсти. А страсть — не любовь. Нет, только осень благоприятствует любви.

Вот об этом я и думала с особой грустью, бредя после работы по улицам. Любое воспоминание о любви теперь заставляло меня плакать, как девчонку. Я смотрела на золотую осень, и у меня из глаз сами собой начинали катиться слезы. Даже прохожие оборачивались. Я их прекрасно понимала. Плачут маленькие девочки и старушки… Для молодой женщины двадцати восьми лет идти по улице и плакать по меньшей мере глупо…

Прохожие оборачивались и смотрели на высокую стройную женщину, вполне красивую и хорошо одетую, которая брела по улице и из серых глаз ее катились крупные слезы.

Я пыталась тогда взять себя в руки и сдержаться до дома. Я специально заходила в магазины, долго делала покупки, нужные, а иногда и бесцельные. Подолгу стояла у книжных лотков, перебирая книги и приводя в ненужное возбуждение продавцов. Они начинали волноваться, подскакивать на месте и спрашивать елейными голосами.

— Девушка, а вы какой литературой интересуетесь? Фантастика или про любовь? Вот новая книжка появилась, очень хорошая… — И протягивали мне разные книги в ярких глянцевых обложках.

Они напрасно беспокоились. Я не собиралась ничего покупать. Тем более про любовь…

О любви я думать не могла. Потому осень и приводила меня в такое истерическое состояние.

В августе я развелась с мужем. Это не было внезапным событием, все к тому и шло. Только полная дура, вроде меня, могла не понимать этого со всей очевидностью… Наверное, я и есть полная дура.

Следовало бы заметить, что муж стал ко мне равнодушен, холоден, безразличен. Стоило бы задуматься о его пустых глазах, когда он смотрел на меня, о его раздражительности, когда он говорил со мной.

Надо было задать себе вопрос: а куда он пропадает по вечерам? И отчего его объятия в постели стали такими редкими и формальными? Он ведь даже занимался со мною любовью как бы нехотя, как бы через силу…

Это продолжалось, наверное, полгода. Многие мои подруги замечали это. Потом все они в один голос сказали мне об этом и добавили: «Мариночка, но не могла же я сама сказать тебе о своих наблюдениях. Ты бы обиделась и ответила, что это не мое дело».