— Расстели клеенку пошире, — командовал Сергей, опуская обмякшее тело на пол. — Скорее расстилай, а то кровь прольется… Видишь, как хлещет…

Через минуту все было кончено.

Ира с ножом в руке присела над трупом девушки. Лицо ее порозовело от возбуждения последних минут, глаза блестели из-под густо накрашенных бровей.

Она ловко орудовала ножом. Муж стоял над ней и смотрел, иногда давая советы…

— Все, — сказала наконец женщина, вставая с корточек. — Теперь можешь все это забирать. Только осторожно, чтобы никто не увидел.

— Хоть бы и увидел, — пожал плечами Сергей. — Мало ли что я несу.

— Все равно, — упрямо и рассудительно произнесла Ира. — Нужно быть осторожными. Иди заводи машину. Я пока что тут все приберу и остатки заверну, чтобы кровь не вытекала. А то испачкаешь весь багажник.

* * *

Я сумела купить билет до Белогорска. Езды туда от нашего областного центра было часа три на машине. На хорошем автобусе — часов пять-шесть. Но на этой линии, внутриобластной, ходят еще «львовские» автобусы. А они не только некомфортабельны и имеют в салоне неистребимый запах бензина, но еще и очень тихоходны…

Так что мне пришлось глотать бензиновые пары и пыль почти восемь часов, пока не показались окраинные домики родного города.

Я регулярно приезжала к маме в гости один раз в полгода. Но никогда не задерживалась дольше, чем на два-три дня. Слишком уж скучно в этой глухомани.

Теперь же я собиралась пробыть здесь месяц как минимум и, может быть, поэтому как бы свежим взглядом смотрела на улицы Белогорска, по которым сейчас проезжала.

Как мало изменился город с тех пор, как я жила тут постоянно. Почти все осталась на своих местах. Там, где прежде был райком партии, теперь районная администрация. Где был промтоварный магазин — он же, только называется «Магазин-салон»…

Где стоял паршивый пивной ларек с толпой сизоносых алкашей, он же и стоит. Наверное, алкаши те же самые, что были в моем детстве. Или это их дети. Алкаши воспроизводят себя сами. Их дети точно такие же, как родители, не отличить…

Правда, много киосков. Раньше киосков не было вовсе, кроме молочного в центре, да еще газетных в нескольких местах.

Теперь же они торчат повсюду. Маленькие и большие, богатые и бедные. Но все одинаково уродливы.

В каждом киоске — круглолицая бабища с маленькими наглыми глазами. И море, нет, океан всякого хлама. Жевачки, бутылки с мутной жидкостью и надписью «Кока-кола», турецкие свитера, арабские джинсы, якобы американские сигареты…

Тут за двадцать тысяч можно купить бутылку «настоящего французского коньяка». С надписью «Камю» и прочими аксессуарами. Местные бонвиваны покупают этот «коньяк» по торжественным случаям и распивают гордо, приобщаясь к красивой европейской жизни.