Я — жена Павлика! Как это странно звучит.

Я покатала эти слова на губах, как бы прислушалась к ним. К моему удивлению, звучало неплохо, и у меня не возникло никакого внутреннего протеста.

Насколько к месту мы с Павликом вчера вспомнили это стихотворение о ласточках над поросшим черной смородиной обрывом…

Это было очень многозначительно. Вот эта ласточка — Павлик. Я посмотрела на него новым взглядом, действительно, что это я настроилась искать «кружевные сады» и строить «воздушные невозможные замки»? Вот ведь он — красивый, умный, сильный мужчина, который любит меня все эти годы.

Люблю ли я его в ответ?

А зачем усложнять вопросы? Зачем думать о химерах и предаваться пустым глупостям?

Люблю. Правда, еще вчера днем я этого не знала. Но ведь не случайно я все время тянулась к Павлику… Нет, не случайно. Сердце говорило мне это, сердце толкало меня к нему.

Ведь я пришла вчера к нему на свидание, хотя была, прямо скажем, не в лучшем виде — моральном и физическом. И он пришел мне на помощь. Да что там говорить — он родил меня заново. Теперь я заглядывала внутрь себя и не узнавала там ничего.

Он дал мне счастье, самоуважение, дал мне надежду на будущее. Это дорого стоит.

Не псих Франц с его «закидонами», а именно он — верный и преданный, сильный, благородный мужчина. Герой моего романа. Как я могла раньше не замечать его и посмеиваться над его чувствами? Наверное, теперь я всю жизнь буду немного стыдиться этого.

— Мне нужно домой, — сказала я, вставая с постели.

— Зачем? — спросил Павлик, и глаза его сделались тревожными. Он все еще беспокоился, что я могу передумать и все, что было вчера, рухнет. От такой, как я, можно чего угодно ждать…

Но это было прежде. Теперь я не хотела сумасбродствовать.

— Мне же нужно поговорить с мамой, — объяснила я. — Я должна ей все рассказать.

— О чем? — быстро спросил Павлик. Ах, как он любит ясность во всем…

— Как о чем? — улыбнулась я, — Разве ты забыл? О нашей свадьбе.

— Я-то не забыл, — пробормотал смущенно Павлик, — Просто я боялся…

— Что я забыла? — засмеялась я. — Как плохо ты думаешь о своей будущей жене… — Отвернись, — попросила я.

Павлик взглянул на меня с уважением и отвернулся. Я все правильно сделала. В приличных семьях муж никогда не смотрит на раздевающуюся и одевающуюся жену. Это признак дурного тона и безнравственности.

Мне это помогло ночью, когда я тоже попросила Павлика не смотреть на меня перед тем, как я лягу в постель. Теперь же его уважение ко мне возросло.