— Я уйду от тебя все равно. Ты — слабак. В кровати и в жизни. Что бы ты себе не воображал. Бык меня бросил, как и следовало ожидать. Но я найду другого со временем. Того, который действительно подчинит меня себе и заставит служить ему, как мужчине… А не тебе, который взялся играть несвойственную роль.

Валентина оказалась слишком умной женщиной. И слишком хорошо меня знала, И она твердо сказала, что уйдет от меня.

Я сделал все, что мог, чтобы утвердиться. Я сделал все, что мог, чтобы показать себя, наконец, мужчиной. И так провалился…

Она меня раскусила. И сказала, что опять изменит мне. Опять я буду брошен один. Какая подлость, какая подлость… Эти слова я так часто повторял в годы моего детства. И вновь они пришли в мой измученный ум.

Я осознал, что Валентина не должна уйти от меня. Если она уйдет, я буду растоптан окончательно.

На столе лежал широкий кухонный нож. Он был сантиметров двадцать в длину. На кухне столик был старенький, колченогий, и Валентина часто резала мясо или рубила капусту здесь, на обеденном столе. Наверное, она и забыла тут этот нож. На свою беду…

Я подошел к Валентине сзади. Когда она услышала мои шаги и обернулась, я ударил ее.

Нож вошел в грудную клетку и сразу застрял там. Я рванул обратно, послышался хруст. Странно, но этот хруст я услышал гораздо отчетливее, чем крик Валентины прямо над моим ухом.

Я ударил второй раз, и крик сразу оборвался. Наверное, я вторым ударом дошел до сердца.

Если бы вторым ударом я не убил ее и она не замолчала, то на крик наверняка сбежались бы соседи. Потому что крик после первого удара был страшный…

Валентина обмякла, но не упала, потому что я прижимал ее своим телом к стене комнаты. Тогда я вытащил темный маслянисто поблескивавший нож и ударил в третий раз. Туда же. Даже не знаю, зачем. Мне уже и так было ясно, что она мертва.

И больше никто в мире не знает о моем позоре…

Бык знает только, что он трахнул мою жену. Но он наверняка перетрахал столько чужих жен… Кроме этого, он больше не знает ничего. Самое главное ему неизвестно.

Валентина наконец упала на пол. Ее тело со стуком повалилось и застыло. Я встал над ним на колени. Платье на груди ее промокло от крови и прилипло.

Сожалений я не испытывал. Она заслужила смерть от моей руки. Она не должна была жить…

Я встал и побежал закрыть входную дверь. Вдруг кто-нибудь придет и все увидит.

Нужно было как-то отделаться от трупа. От этого окаянного и постылого тела.

Валентину же будут искать. Все равно мне придется заявить о ее исчезновении. Проще всего сказать, что она уехала. Тогда и искать никто не станет. Она же сирота, и близких у нее нет.