Она была мне отвратительна. Как и мама после всего, что я видел. Я понимал, что не смогу утвердиться, не поимев ее как следует перед расставанием навсегда.

А сделать это я решил обязательно. Отодрать ее, как следует, и только после этого прогнать. Чтобы я оставался победителем, а не она. Не они…

Но я глядел на Валентину и понимал, что не хочу ее. Вся она стала мне противна со своим похотливым телом, с его постыдными желаниями… Она была виновна в том, что не хотела побороть свои грязные постыдные желания. Более того, она не смогла взять себя в руки и еще издевалась надо мной, когда я лежал беспомощным в кровати.

Она показывала и рассказывала мне все. Она хотела сделать из меня полного импотента!

Теперь я должен отомстить. Я должен показать ей, что я не импотент. Отодрать ее и выгнать вон!

Только так…

И тут я понял, что мне следует делать. Все стало ясно, как день. Как я раньше до этого не дошел? Ведь все так просто. Мне нужно стать Олегом или Быком. Вести себя так же, как они, так же относиться к Валентине…

Если делать все так же, как эти «мучачо», то все получится так же, как у них. Только нужно все выполнить в точности и соответственно себя настроить.

Несколько секунд я собирался с духом. Представил себя в чужой роли, взглянул на жену новым, непривычным взглядом и увидел ее по-новому.

— Иди сюда, — сказал я ей твердым голосом. — Побыстрее, — поторопил я ее тоном, которого у меня прежде никогда не было.

Она подошла и встала передо мной, не понимая, что случилось и чего я от нее хочу.

Я оглядел ее быстро, чужим взглядом. Я смотрел на нее глазами своего соперника. Своих соперников. Миллионов своих соперников — «мучачо». И я увидел нечто новое для себя.

Кто она, эта женщина? Передо мной стояла обычная бесстыжая шлюха. Которая только и мечтает о том, чтобы ее прижали покрепче. Только и думает о своих поганых оргазмах… Грязная женщина, одним словом.

— Становись на карачки, — сказал я ей, вставая и толкая ее на кровать.

Валентина посмотрела на меня расширившимися глазами и замерла, не двигаясь.

— Ты не слышала? — спросил я. — Становись на карачки. Быстро.

Она послушалась и, нелепо засуетившись, встала, как я велел.

— Подол задери, — сказал я и закинул подол платья ей на затылок.

Валентина промолчала. Я только заметил, как она низко опустила голову к подушке и как задрожало ее тело…

— Трусы спусти, — сказал я, и она, после некоторого замешательства, завела руки назад и стащила с себя трусики. Делать это, стоя на карачках, было неудобно, и ей пришлось лечь грудью на кровать при этом.