Он пожал ее и задержал ее в своей.

— И еще кое-что. Я знаю, что вы будете ходить по дому. Ава не сообщила об этом в письменном виде, но часто упоминала, что она сохранила целую полку книг, которые хотела бы оставить вам.

По щекам Шварцман катились слезы, но она не обращала на них внимания.

— Книги?

— Да. Она знала, как сильно вы их любите.

В доме было множество книг. Библиотека насчитывала где-то около тысячи томов, и в каждой комнате высились беспорядочные стопки. Что имела в виду Ава?

— Те, что в белом книжном шкафу в ее спальне, — сказал Колин, словно читая мысли. — Она особенно хотела, чтобы они были у вас. Они так много значили для нее.

Шварцман вышла из офиса, пытаясь вспомнить, говорили ли они с Авой когда-нибудь о книгах. Тетя была большой поклонницей музыки и, когда Анна была маленькой, постоянно ставила что-нибудь для своей племянницы на старом фонографе в гостиной, а затем на стереосистеме, которую приобрела, когда Анна училась в старшей школе.

Конечно, Шварцман видела Аву читающей — дом был полон книг, — но то, что тетя пыталась привлечь ее внимание к своим книгам, стало для нее неожиданностью. Еще удивительнее было то, что они стояли в шкафу, который она даже не заметила.

Анна поехала прямиком к дому Авы, не останавливаясь для перекуса. Полицейская машина стояла на противоположной стороне улицы. Она узнала офицера Хилла.

Тот опустил окно.

— Доброе утро.

Анна помахала ему рукой.

— Мы только что проверили периметр. Все чисто. Поскольку с вами все в порядке, я отчаливаю. Пришлем кого-нибудь сегодня вечером.

Анна снова помахала рукой и проводила машину глазами. Войдя внутрь, проверила нижний этаж, после чего поднялась в спальню. Никакого запаха одеколона. Несмотря на волнение, она двигалась медленно, осторожно.

Вошла в спальню Авы и поискала глазами книжный шкаф. Тот отыскался в углу комнаты, втиснутый между окном и туалетным столиком. По сравнению со многими антикварными предметами в комнате — и в доме — он не был чем-то особенным. Фута четыре высотой, с простыми крашеными полками, потертыми краями.

Шварцман задернула шторы и щелкнула выключателем. Комнату залил теплый янтарный свет старого потолочного светильника.

Она распахнула створки и внимательно изучила названия. На верхней полке — Альенде, Кингсолвер, Оутс, Уокер, Энджелу. Книги, которые Шварцман, конечно, читала. Но ни одно из названий не вызывало воспоминаний о тете. Она опустилась на колени и вытащила книгу «Я знаю, почему птица поет в клетке». Переплет был помят в нескольких местах.

Анна пролистала страницы, но не нашла ни пометок, ни загнутых уголков. Она вернула книгу на место и окинула взглядом остальные, отметив для себя, что все они были в мягких обложках. И еще — что они как будто специально выстроились от самой низкой до самой высокой в произвольном порядке.