— Бурбон.

— Любимая марка моего отца.

После его смерти Анна унаследовала одиннадцать бутылок. Это было одно из ее удовольствий — сидеть в своей квартире с бокалом бурбона и книгой или старым фильмом. Тех бутылок больше не было. Подарок для Кена был первой бутылкой «Эвана Уильямса», которую она купила сама.

— Не хочешь стаканчик? — спросил он.

— Пожалуй, нет.

— Тогда в другой раз.

— Да, — согласилась она.

Оба умолкли. Затем Шварцман встала.

— Боюсь, мне пора.

Кен остался сидеть.

— Знаешь, я благодарен тебе.

— Благодарен?

— Врачи сказали, мне крупно повезло, что ты вовремя проснулась.

— Это мне повезло, — сказала она, подумав, что удача — самая нелепая вещь в том, что касается последних бурных недель ее жизни. Но той ночью она проснулась раньше, чем Кен умер. Ей очень хотелось думать, что это отец и Ава помогли ей тогда проснуться.

— В любом случае я благодарен.

Несмотря на то, через что ему пришлось пройти, это был все тот же Кен — добрый, заботливый. Анна надеялась, что они останутся друзьями. Для них обоих это будут тяжелые несколько месяцев.

Ей самой предстоит мастэктомия, а потом длительное выздоровление.

Но, может, после этого…

Хочется надеяться.

— Я выпущу себя сама.