Закрыв глаза, Анна вновь услышала сердцебиение своей дочери. Оно всегда будет с ней. Шварцман вздохнула, отпуская прошлое, и вновь отвернулась. Назад по коридору, через спальню, через разбитую стеклянную дверь. Наружу.

Ее прикроватный столик валялся на боку. Мрамор треснул, один из осколков отлетел в траву. Одна из ножек сломалась пополам. Ящик вывалился, его содержимое рассыпалось по земле. Ручки и знакомый блокнот, который она всегда держала у кровати. Баночка с таблетками от головной боли. Возможно, тоже ее, из тех далеких лет. Спенсер пытался сохранить ее в этих вещах. И не смог.

Она уже собиралась пройти мимо, как вдруг заметила что-то в нижней части ящика. Прозрачное и серебристое; наверное, какая-то наклейка. Она ногой перевернула ящик вверх дном и наклонилась.

— Анна! — окликнула ее Харпер.

— Я здесь, — ответила она, когда та появилась в поле ее зрения.

— Что вы тут делаете? — спросила Лейтон. Анна указала на дно прикроватной тумбочки.

— Взгляните.

Харпер присела с ней рядом.

— Что это такое?

К дну деревянного ящика был приклеен небольшой пакетик. Сквозь прозрачный пластик виднелась тонкая серебряная цепочка с подвеской.

— Это черепаха, — сказала Анна, чувствуя, как сжимается ее грудь. — Морская черепаха.

— Вы узнаете эту вещь?

Глаза Шварцман наполнились слезами.

— Это кулон Авы.

— Оверби! — крикнула Харпер, вставая, и протянула руку Анне. — Ничего не трогайте. Нужно сохранить отпечатки.

Телефон на поясе Харпер неожиданно зазвонил.

Шварцман в последний раз взглянула на кулон. Конечно, это черепаха. Когда-то она поделилась этой историей со Спенсером. Рассказала про себя, Аву и их морских черепах.

Она встала и повернулась к улице, готовая уйти отсюда навсегда. Из этого дома, от Спенсера.

— Она здесь, — сказала Харпер, передавая ей телефон. — Хэл, — добавила она. — Он слегка волнуется.

Анна взяла телефон и, шагая к улице, поднесла его к уху.