Ну, разумеется, дама не могла не передать всё это следователям – когда речь в деле идёт о серийном маньяке, этические кодексы не играют никакой роли.

– Зачем вам это? – не выдержав, сказала она после того, как Сергей Антонович (Ксюша наконец-то запомнила его отчество) объявил, что Михайленко (они предпочитали называть его преимущественно по фамилии) всё равно светит пожизненное – несмотря на то, что его причастность к большей части совершенных преступлений доказать не удастся. – Вы утверждаете – того, что удастся доказать – уже хватит, чтоб закрыть его, – Ксюша с яростью мотнула головой, сбрасывая со лба упавшую прядь волос. – Мой случай, я так поняла, вам не особо нужен. И я… я не хочу в этом участвовать. Всё, что я говорила, вам уже рассказала психолог. Если хотите – я и сейчас заявляю, что против Артёма ничего не имею. А теперь я просто хочу всё забыть. Забыть и жить дальше!

Истерически рассмеявшись, она откинулась на стену. За всё время пребывания в больнице Ксюша ещё никому не говорила столько слов одновременно. Пожалуй, увидев её в таком состоянии родственники, они бы немедленно настояли тут же прекратить с ней беседу. Она вспомнила, как поначалу следователь комитета предлагал опрашивать её только в присутствии близкого – но Ксения категорически отказалась. Уж лучше умереть, чем позволить услышать родным подробности своего похищения.

– Ксения Геннадьевна, пойман серийный маньяк-убийца. Скорей всего он войдёт в историю как самый опасный преступник двадцать первого века. На его счету десятки жертв. И вы – единственная выжившая из них, – терпеливым тоном начал Сергей Антонович. – Что-то заставило его поступить с вами иначе. То, что он вас удерживал и, – он замялся, – и насиловал – это ужасно и отвратительно, но всё же несравнимо с тем, что он делал с другими.

– По каким-то известным только ему причинам он выделил вас, Ксения Геннадьевна, – вступил лысый полицейский. – Вы даже не представляете, насколько ваш случай… уникальный. И мы тоже хотим узнать. Может, вы сами предполагаете – почему вы выжили?

Ксюша молчала.

– С вашего позволения, скажу вам, как есть, – сказал питерский следователь. – Когда вы отсюда выйдете – то не раз столкнётесь с этим вопросом. Многие уже сейчас строят самые невероятные предположения, задаваясь вопросами: чем же вы представляли для Михайленко особый интерес? Или, может, ему что-то было от вас нужно?

– Ему нужна была я, – тихо и просто ответила Ксюша, посмотрев прямо на собеседников. Ей было плевать, что они подумают. – Такой ответ вас устроит?