С теми, кто знал её меньше, и пришёл всего один раз, было полегче. К таковым относились Нина, жена Юры, внезапно навестившая её редактор Маргарита Ивановна, а также охранник издательства Пётр Петрович (к счастью, они почти не упоминали о Гоше). Была даже директриса её бывшей школы Марта Васильевна с огромным букетом цветов. По количеству постоянно присылаемых ей посылок, писем и букетов Ксюша подозревала, что на самом деле желающих посетить её было больше – просто далеко не все прошли «негласный контроль». Но в любом случае, её это устраивало. С близкими людьми Ксения могла позволить себе почти ничего не говорить – все они понимали её настроение, вплоть до того момента, когда она желала побыть одной.

С полицейскими же всё было по-другому. Помимо того, первого следователя, которого, как запомнила Ксюша, звали Сергей, к ней часто являлся и другой – толстый, лет пятидесяти, с блестящей лысиной (как она поняла, он был из отдела сертинской полиции). Иногда они заявлялись сразу вдвоём. Всё, что они делали – это всячески пытались выудить из неё как можно больше сведений о том, что происходило с ней в доме Артёма. В конце концов, следователи даже начали строить беседу таким образом, чтобы Ксюша могла отвечать лишь «да» или «нет». Во время таких разговоров они параллельно выкладывали ей всё, что им было известно про её похитителя. Впрочем, ничего нового Ксения не услышала – добытая полицейскими информация лишь подтверждала то, что Артём рассказывал ей сам. Но когда они начинали говорить про совершенные убийства и предполагаемых качествах личности преступника, Ксюша полностью переставала их слушать. Едва сдерживая слёзы, она кусала губы, вцеплялась руками в одеяло или простыню, и пыталась отогнать гнев. Для них для всех он был не более, чем жестокий серийный убийца. Эти люди всё равно понятия не могли иметь, каким был настоящий Артём. И уж точно не поверят тому, как он вёл себя с ней – в моменты, когда они действительно начали узнавать друг друга. Никто, кроме Ксюши, не видел, как в его глазах загорался свет, а на лице появлялась улыбка – в моменты, когда он смотрел на неё, говорил с ней, прикасался к ней. Она и не собиралась делиться настолько личными воспоминаниями с кем бы то ни было – они принадлежали только ей и Артёму. И Ксюше не хотелось, чтобы равнодушные служители закона выкачали их мир, словно озеро, превратив в ссохшиеся официальные бумаги. Единственное, что она сделала – кратко описала работавшему с ней психологу, миловидной женщине сорока с чем-то лет, как Артём заботился о ней, кормил, водил на прогулки, и на её вопрос, имеет ли она к нему претензии, Ксюша уверенно ответила «нет».