А вот его вины не признавать нельзя. Начиная с самого переезда и заканчивая тем, что даже сейчас он её оставил. Да, по её просьбе. Да, не одну. Но его не покидало чувство, что он просто этим оправдывается. Что он всего лишь сбежал от этой проблемы. Ставил свои обиды превыше всего, не убедил её, не пытался больше поговорить с ней, а если из-за этого теперь с ней что-то случится, то это тоже будет его вина.
Нет, так или иначе, её любовь к убийце – если это действительно можно так назвать – утопия. Это не та любовь, что поднимает людей вверх, вдохновляет их на новые свершения и достижения, принося радость. Это – безысходность и обреченность, тянущая за собой вниз того, кто ею обладает.
Может, это и было в чём-то преувеличением с его стороны, вот только плохое предчувствие не уходило.
Он понял, что действительно боится за неё. И что он обязательно должен с ней встретиться. С этими мыслями он, взяв свою сумку и ветровую куртку, проигнорировав усилившуюся от этих простых движений боль в левом плече, двинулся к выходу.
Глава 58
Глава 58
Сны похожи на мысли, а мысли – на вспышки встроенного в мозг фотоаппарата, каждая из которых озаряла очередную скрывавшуюся в вечной тьме суть бренного бытия. Ту, что есть во всем – явлениях, событиях, постоянно меняющихся лицах людей – но потерянную среди кружащих повсюду разноцветных вихрей лжи и ненужных подробностей. Только мгновенное воздействие могло прекратить это всё, предоставив возможность понять то, что есть на самом деле.
Во всяком случае, у него это было так. Но в этот раз свет оказался более долгим. Не погаснувшим после очередного озарения, снова погрузив его в темноту; не покинувшим его. Он и сейчас был с ним, озаряя то, что оставалось единственно реальным среди бесконечных, одинаковых дней в окружении плесневелых, прогнивших сильнее разложившихся трупов стен, и фальшивок, считающих себя служителями правопорядка, что представляли на деле пустых лицемеров, до костного мозга поверивших в свою исключительную праведность, или червей, ищущих лакомый кусочек.
Он никогда не знал Ксюшу раньше – но после времени, проведённого с ней, у него возникло чувство, что её образ был с ним задолго до их настоящего знакомства. Этому не было объяснения – но оно и так казалось не нужным. Существовал лишь факт, лишь суть – они нашли друг друга.
После встречи с ней всё стало другим. Пусть он потерял всё, что у него имелось – это не могло сравниться с её потерей. Вещи, которые ранее он собирал и тщательно оберегал вещи, которые обеспечивали ему спокойствие и помогали не потеряться во тьме, утратили прежнюю ценность.