— Еще бы! Орельен де Мюзийяк!

— Помолчите, вы меня сбиваете. Ну так вот... Граф сообщил, что намерен перестроить замок, засыпать пруд, по-иному разбить парк. Все уголки могли быть перекопаны. Значит, нужно увезти покойников подальше от Мюзийяка. Тем же вечером их сажают в ландо, и вперед. К несчастью, вновь является ваш дядя и приоткрывает дверцу кареты. У Антуана нет выбора. Он вталкивает графа в карету... остальное вы знаете. Орельен потерял сознание, а лакей привез его к своим сообщникам. Что делать с графом? Убить? Мнимые Эрбо с Антуаном так бы и поступили, но Клер воспротивилась. Она ведь влюблена в Орельена! Девушка остается с ним, собираясь попытать счастья и довести роман до конца... Но представьте себе ее чувства, когда она, став графиней де Мюзийяк, вновь оказывается в замке. Страх и, вполне возможно, угрызения совести измучили ее. Этого испытания она не вынесла... И вот вам еще одна подробность: случай с «мушкетерской». Совершенно ясно, что Клер не знала замка, она никогда в нем не жила.

— Признаюсь, ваш рассказ произвел на меня впечатление. Ваш подход и впрямь необычайно оригинален. А теперь пойдемте погуляем немного.

Ален помог Элиане подняться. Сумерки окутали развалины сиреневой дымкой, из камыша слышался негромкий лягушачий концерт.

— Ваша версия, — продолжал Ален, — это версия логическая... Но взгляните вон туда...

Пруд в лучах заходящего солнца, казалось, был наполнен кровью. Ласточки с громким криком летали, едва не задевая крылом его поверхности. Валуны, лежащие поодаль, были похожи на уснувших быков. Молодые люди не спеша шли тропинкой вдоль камыша.

— Посмотрите, — повторил Ален.

Веранда уцелела, и балюстрада, наполовину оплетенная плющом, поднималась над алой гладью пруда. Первые пряди тумана медленно плыли над недвижной водой.

— Орельен стоял там, где сейчас мы, — прошептал Ален. — Клер — на краю террасы... Пройдем еще немного вперед.

Они пошли вдоль стены, зияющей провалами. Из окон замка тянулись к небу кусты. Взметнулась летучая мышь, за ней другая...

— Представьте себе Орельена и его жену здесь, в полном одиночестве...

Они подошли к парадному въезду, который теперь густо зарос травой, ромашками, лютиками, превратившись в лужайку. Элиана и Ален не сговариваясь одновременно взглянули влево от провалившегося крыльца, туда, где прежде была гостиная, а теперь — что-то вроде погреба, заросшего колючкой. И тут вдруг раздались глухие, тяжелые шаги — все ближе и ближе, из противоположного угла двора.

— Что это? — испуганно спросила Элиана.

— Думаю, лошадь, — отозвался Ален.