Они выехали. Морис говорил без умолку, нервно смеялся, и Сесиль подумала, не выпил ли он с дядей Жюльеном. Раньше у Мориса не было обыкновения повторять истории, которые она знала наизусть: романтическая встреча Мадлен де Форланж с Жюльеном Меденаком, безумная страсть графини, ее разрыв с семьей и смерть через семь лет на Канарских островах от перитонита... Она знала всё это. Дядя Жюльен остался для Мориса богом. Похоже, ее муж во всем старается подражать дяде. Бедняга Морис! Куда ему до этого Жюльена, ради которого женщина пожертвовала всем.

— Он очень любил свою жену? — спросила она.

Морис удивленно посмотрел на нее.

— Кто?

— Твой дядя.

— Ну и вопросы ты задаешь! Конечно, он ее очень любил. Раз такой человек, как он, заживо хоронит себя в этом вандейском замке, значит, это серьезно, разве не так?

— Но он продолжал путешествовать?

— Конечно. Когда одиночество начинало его тяготить, он уезжал. И правильно делал. Подумай только, ведь единственным его обществом была прислуга!

— А что бы ты сделал на его месте?

— Глупышка... На его месте...

Морис некоторое время смотрел на дорогу, потом пожал плечами.

— Хотел бы я быть на его месте.

Он тут же спохватился.

— Хотя нет, неправда. По существу, он никогда не был счастлив... Сегодня утром он мне показался очень странным... у него был вид человека, которому изрядно надоело такое бесцельное существование. Он здорово постарел, сильно похудел. Это, конечно, отъезд Агерезов так на него подействовал.

— Пусть все продаст и обоснуется в Каннах или Италии. Там, по крайней мере, он сможет разговаривать с людьми.

— Что продаст? Я ведь тебе уже объяснял: ему ничего не принадлежит. Он получает доход от поместья, что уже не плохо. Но замок останется собственностью Форланжей. Что в общем-то естественно, разве не так?

— Да, конечно.

— Он и подсвечника не имеет права продать.

— Если его долго не будет, нам придется там поселиться? — спросила Сесиль.

— Вряд ли. Он совершит небольшое путешествие и через две-три недели вернется. Он так привык, ведь он уже не очень молод.