Сэм осознала свою ошибку.
— Может, ты их не поймешь, но приятно же иметь их у себя.
— Да, приятно. Спасибо. — Чарли бегала глазами по строчкам, пытаясь уловить хоть какой-то смысл. — Чувствую себя полной дурой, когда понимаю, насколько же она была умная.
Сэм только сейчас вспомнила, что точно так же чувствовала себя в детстве. Может, они и были магнитами, но разной мощности. Обо всем, что знала Сэм, Гамма знала больше.
— Ха, — засмеялась Чарли. Видимо, прочла особенно заковыристую строчку.
Сэм тоже засмеялась.
Вот то, чего ей не хватало все эти годы? Этих воспоминаний? Этих историй? Этого непринужденного общения с Чарли, которое, как Сэм думала, умерло вместе с Гаммой?
— Ты правда на нее очень похожа. — Чарли сложила листы вместе и положила на скамейку. — У папы на столе все еще стоит та самая фотография.
Сэм всегда хотелось иметь ее копию, но она была слишком гордой, чтобы доставить Расти удовольствие сделать ей такое одолжение.
— Он правда думает, что я пойду защищать кого-то, кто застрелил двух человек? — спросила она.
— Да, но Расти считает, что может уговорить кого угодно на что угодно.
— А ты как считаешь, мне стоит это сделать?
Чарли задумалась.
— Стала бы этим заниматься та Сэм, с которой я росла? Возможно, хотя и не ради Расти. Она бы разозлилась точно так же, как я злюсь из-за любой несправедливости. А здесь явная несправедливость, потому что на сотню миль вокруг любой адвокат будет видеть в Келли Уилсон не человека, а обузу. Но что сделала бы та Сэм, которой ты стала сейчас? — Она пожала плечами. — Правда в том, что я совсем тебя не знаю. Так же, как и ты меня.
Сэм почувствовала в этих словах упрек, хотя они были вполне справедливы.
— Ты права.
— Права ли я была, когда попросила тебя приехать?
Сэм не сразу нашлась что ответить, и это оказалось непривычно для нее.