— Это неважно. — Сэм сжала плечо Чарли, чтобы та молчала. Она понимала, о чем думает сестра: «Не надо говорить мне, чего я хочу или не хочу». — Я не сомневаюсь, что у вас все замечательно распланировано, но мы хотели бы увидеть его сейчас.

Эдгар мягко кивнул.

— Конечно, дамы. Конечно. Дайте мне минуту.

Чарли не стала дожидаться, пока за ним закроется дверь.

— Что за пафосный хер.

— Чарли…

— Худшее, что ты сейчас можешь сказать, — это что я говорю, как мама. О господи. — Она оттянула вырез платья у шеи. — Как же здесь жарко.

— Чарли, это скорбь. Ты хочешь все контролировать, потому что чувствуешь, что случилось что-то вне твоего контроля. — Сэм сделала усилие, чтобы убрать менторский тон. — Ты должна научиться с этим жить, потому что то, что ты чувствуешь, сегодня не закончится.

— «Ты должна», — повторила Чарли. Она взяла салфетку из коробки. Вытерла пот со лба. — Казалось бы, в здании с мертвецами должна поддерживаться низкая температура.

Она ходила туда-сюда по небольшой комнате. Двигала руками, трясла головой, будто беседуя сама с собой.

Сэм села в кресло. Бумеранг вернулся: теперь ее очередь смотреть, как маниакальная, неуемная энергия сестры выливается в ярость. Чарли была права: она стала говорить, как их мать. Гамма всегда нападала, почувствовав угрозу, так же как и Сэм, так же как и Чарли сейчас.

— У меня есть «Валиум», — предложила Сэм.

— Выпей его.

Сэм сделала еще одну попытку:

— А где Ленор?

— Думаешь, она сможет меня успокоить? — Чарли подошла к окну. Открыла металлические ставни, чтобы посмотреть на парковку. — Она сюда не приедет. Она бы здесь всех захотела поубивать. Чем ты мажешь шею?

Сэм потрогала шею.

— Что?

— Я помню, как у Гаммы начала обвисать шея. Морщины появились. Хотя она была всего на три года старше, чем я сейчас.

Сэм не знала, что еще делать, поэтому поддержала разговор.