Но посольство Сибариса назвало жесткие сроки и не станет дожидаться, пока кротонцы разрешат внутренние противоречия.

Килон наслаждался выражением недоумения на лице Пифагора. Однако его ум был занят другими вопросами.

«Не понимаю, — размышлял Килон, — что задумал человек в маске, и мне это не нравится».

На последних собраниях, проведенных у него дома, человек в маске общался поочередно со всеми группами, входящими в состав четырех сотен, которые теперь составляли его фракцию. Всех их околдовала непостижимая магия его темного голоса, и в заключение каждый получил по тридцать золотых монет.

«Всего двенадцать тысяч монет», — прикинул Килон.

Он покачал головой. Он в этом золотом дожде не участвовал: три сотни причитающихся своих уже получил. Угнетало другое: ему не нравилось действовать, не понимая мотива собственных поступков. Он чувствовал себя марионеткой. Несмотря ни на что, до сих пор преимуществ в их сотрудничестве было намного больше, чем недостатков. Человек в маске распоряжался его домом по своему усмотрению и сам принимал решения, но взамен за несколько недель ему удалось нанести Пифагору больше вреда, чем тот получил за десятилетия. Благодарность Килона была огромной, как и его уверенность в том, что последующие решения человека в маске принесут похожие результаты.

Пифагор ждал, когда он заговорит, но он по-прежнему отмалчивался.

— Советник Килон, — сказал наконец Пифагор, сдержав раздражение. — Вы не хотите что-нибудь сказать залу, прежде чем озвучите свое решение?

Время пришло. Проголосовать против предоставления убежища подразумевало выдачу беженцев и предотвращение военного конфликта. Голосовать за убежище — или воздержаться от голосования — означало встать на сторону Пифагора и Трехсот, отвергнуть требования сибаритов и в итоге развязать войну.

Он поднялся с места, в последний раз подумав о человеке в маске. «Хорошо, я сделаю так, как ты мне сказал, — решил он, — пусть даже сам ничего не понимаю».

— Уважаемый Пифагор, — повторил он, делая вид, что удивлен, — я считал, что не обязан ничего объяснять.

Потом пожал плечами, словно все и так было очевидно.

— Мы… — Он сделал неопределенный жест в сторону окружавших его гласных. — Мы воздерживаемся.

Глава 104 22 июля 510 года до н. э

Глава 104

22 июля 510 года до н. э

Ариадна устало вздохнула, объявила, что урок окончен, и повела детей в обеденный зал. Дети вели себя хуже, чем обычно, как будто и их заразило напряжение, овладевшее взрослыми.

Ей тоже было не по себе. Она вышла на улицу и направилась к выходу из общины узнать, нет ли каких-нибудь новостей. В саду она обнаружила Эвандра и Гиппокреонта, проводивших сеанс медитации, на котором присутствовала сотня учеников. Не так просто было изолироваться от мира при таких обстоятельствах.