– Конечно.
– Да ни за что на свете, – я вцепляюсь в окровавленный заусенец. – Я из-за нее получила эту идиотскую кличку!
– Ты о чем?
– Мой папа умер от цирроза. Я никогда не могла правильно запомнить это название. Мне было всего семь, и я спутала цирроз с болезнью, которая вызывает плохой запах изо рта.
– Халитоз?
– Ага, – я трясу головой. – Все говорили мне, что я сбрендила, что от халитоза умереть невозможно. А потом меня начали звать Вонючкой, – я закатываю глаза. – Конечно, с подачи этой сволочи. Это было в средних классах.
– Это Кортни придумала?
– Да, – со стоном говорю я. – И песенку еще. И велела своим подружкам называть меня только так.
– Ладно, – смиряется Шарлотта, – можешь не приносить Кортни извинения. Тогда ты напишешь письмо ее родителям. И в школу.
Я начинаю протестовать, но Шарлотта не обращает на это никакого внимания.
– Ложись в кровать. В шкафчике есть парацетамол – я уверена, синяк у тебя болит. Поспи немного.
– А вам нравится командовать, да?
Шарлотта не ведется на подначку.
– Ты так долго играла на моих нервах, что сегодня мне начинает это нравиться.
После этого кошмарного дня у меня не осталось никаких сил на то, чтобы продолжать спорить, так что я устало тру глаза, тащусь на второй этаж и падаю на мягкую кровать прямо в одежде – просто перекатываюсь на бок, обнимаю плед, лежащий рядом, и почти тут же отключаюсь.
Но потом я слышу стук в дверь.
Глава 38
Глава 38