Мы добираемся до дома и относим на кухню пакеты с продуктами. Элли просит меня пока оставить чемодан в джипе и стремительно уносится в ванную на первом этаже. Из-за закрытой двери доносятся звуки рвотных позывов, и я решаю все-таки отнести чемодан в ее комнату, чтобы ей не пришлось возиться с этим самой.

Я испытываю острое чувство жалости. В этом маленьком чемодане – вся жизнь Элли.

Я закатываю его в гардеробную, расположенную в гостевой спальне, и некоторое время колеблюсь, не уверенная, что мне делать. Я не хочу копаться в ее вещах, но Элли говорила, что из школы ей пришли письма, которые срочно нужно проверить. Я беспокоюсь, что если этого не сделать сейчас, позже мы можем просто об этом забыть. А я совсем не хочу, чтобы Элли наказали еще сильнее за то, что она забыла про письма. Для подростков вообще не характерно ответственно относиться к почте.

Так что я расстегиваю переднее отделение чемодана и вытаскиваю пачку конвертов. Вот и два письма из ее прежней школы.

Я запускаю руку поглубже и нащупываю что-то на самом дне. Когда я вытаскиваю этот предмет, то вижу, что это клетчатая монетница, на дне которой бренчит немного мелочи. Мне стоит свернуть свое расследование – я ведь сама только что обвинила Элли в том, что она мне не доверяет, и тут же лезу в ее вещи. На меня накатывает волна вины.

С другой стороны, Элли, конечно, мой гость, но она все еще посторонний человек, и разве я не должна выяснить, что она может пронести в мой дом? Например, я все еще не знаю, кто украл мой пистолет, и до конца не уверена, что Элли тут ни при чем. И это одна из причин, почему я ее сюда пригласила.

Я запускаю руку в другое отделение чемодана. Внутри что-то гремит. Я извлекаю на свет божий коробочку леденцов. Мои любимые, кисленькие.

Я широко улыбаюсь. Во время беременности ужасно хочется сахара, так что я открываю коробочку, чтобы съесть пару штучек.

Но в коробочке лежат совсем не леденцы. Открыв крышку, я нахожу внутри мои кредитные и дебетовые карты – те самые, которые украли во время ограбления.

Я нетвердым шагом ухожу в ванную комнату, чувствуя, как мне отчаянно не хватает воздуха. Просто стою там, уперевшись руками в край раковины и не шевелясь. Краем глаза я замечаю свое отражение в зеркале: лицо побелело до нездорового желчного цвета, шея и грудь, наоборот, раскраснелись.

Среди карт я нахожу и свои права. Моя фотография многолетней давности радостно улыбается мне в ответ. Я внимательно изучаю права, раз за разом перечитывая строчки текста – просто чтобы убедиться, что на них действительно указано мое имя, и я все это не выдумала.