Эверетт был образцовым отцом семейства, которого Костико заснял на видео с малолетней проституткой.

– Ну, Эверетт, – ласково произнес Джеремайя, – говорят, ты больше не хочешь работать в моей фирме?

– Послушай, Джеремайя, я больше не могу так рисковать. Это безумие. Если меня сцапают, я сяду в тюрьму надолго.

– Вряд ли тебе дадут сильно больше, чем за твои игры с пятнадцатилетней девчонкой, – заметил Джеремайя.

– Я был уверен, что она совершеннолетняя, – вяло защищался Эверетт.

– Слушай сюда, Эверетт. Ты просто мелкий говнюк и трахаешь маленьких девочек. Ты будешь работать на меня столько, сколько я скажу, если не хочешь оказаться в тюрьме с пацанами, которые обстругают тебе хрен бритвой.

Прежде чем Эверетт успел ответить, Костико с силой схватил его, согнул вдвое и погрузил головой в таз с ледяной водой. Секунд двадцать он удерживал его голову в воде, потом отпустил. Эверетт судорожно хватал ртом воздух.

– Ты пашешь на меня, Эверетт, понял? – шепнул ему Джеремайя.

Костико снова погрузил голову несчастного в воду. Пытка продолжалась до тех пор, пока Эверетт не пообещал верно служить хозяину.

* * *

– Джеремайя топил людей? – переспросил я. Рассказ Вирджинии сразу напомнил мне, каким способом была убита Стефани.

– Да, капитан, – кивнула Вирджиния. – Они с Костико специализировались на этой симуляции утопления. Их мишенью всегда были обычные парни, впечатлительные и податливые, с которых семь шкур можно было драть. Но когда я видела, как какой-нибудь бедолага выходит из “офиса” в слезах и с мокрой головой, я знала, что там произошло. Говорю вам, Джеремайя уничтожал людей изнутри, он никогда не оставлял внешних следов.

– А Джеремайя никого таким образом не убивал?

– Вполне возможно. Он был способен на все. Я знаю, что некоторые люди исчезли бесследно. Может, их утопили? Или сожгли? Похоронили заживо? Скормили свиньям? Понятия не имею. Джеремайя ничего не боялся, он боялся только тюрьмы. Потому и был такой осторожный.

– Что было потом?

– В январе 1994 года я родила. Между нами с Джеремайей все осталось по-прежнему. Про свадьбу или про то, чтобы жить вместе, не было и речи. Но он давал мне деньги на ребенка. Причем никакой вульгарной наличности. Выписывал мне чеки или перечислял деньги на счет. Официально. Это продолжалось до июля месяца. До самой его смерти.

– А что произошло в тот вечер, когда он погиб?

– По-моему, Джеремайя так боялся тюрьмы из-за своей клаустрофобии. Говорил, что для него невыносима сама мысль о том, чтобы сидеть взаперти. Ездил он почти всегда не на машине, а на громадном мотоцикле, никогда не надевал шлем. Каждый вечер проделывал один и тот же путь: около полуночи, редко позже, выезжал из клуба и ехал по тридцать четвертому шоссе, оно идет по прямой почти до его дома. Всегда несся как полоумный. Считал себя свободным, непобедимым. Чаще всего он был пьян. Я всегда думала, что когда-нибудь он убьется на своем мотике. Но мне и в голову не могло прий ти, что он расхреначит себе башку в одиночестве и сдохнет на обочине, как собака, после долгих часов агонии. Врачи в больнице сказали, что, если бы его нашли раньше, он бы, может, и выкрутился. В жизни не испытывала такого облегчения, как когда мне сказали, что он умер.