На следующее утро капитана нашли в лагуне, выловили и привезли на поляну перед главным входом. После долгих разговоров о случайном падении полиция заявила, что он покончил с собой. Они обыскали комнату покойника, а потом принялись опрашивать персонал. Когда дело дошло до меня, я сказал, что человек, который намерен броситься в море, вряд ли станет хвастаться нотами к «Smoke on the Water». Комиссар полиции обвел меня черносливовым взглядом, безмятежно кивнул, не записав ни слова, и отошел прочь.

Впрочем, у полиции и дела-то нет. Тело есть, а дела нет. Секондо говорил вчера на кухне, что капитана — вернее, того, кто выдавал себя за капитана, — будут хоронить за оградой кладбища. Это значит, полиция уже вынесла заключение о самоубийстве. В итальянской деревне не принято перечить церкви и полиции: священник подзывает тебя пальцем, пока ты жив, а карабинеры решают твою судьбу после смерти.

flautista_libico

flautista_libico

В ту ночь, когда Аверичи был застрелен, меня накрыло внезапное спокойствие, упавшее откуда-то сверху, будто дождь на горящий в пустыне терновый куст. Ночь была такой тихой, что слышно было жужжание звезд. Обиженная беретта холодила мне ладонь (еще десять минут назад ее лихорадочно искали в тайнике, придерживали рукой в кармане куртки, но так и не использовали). Трудно было поверить, что всего полчаса назад Аверичи прошел по двору, белея рубашкой, и направился в парк, сверху он казался маленьким и хрупким, хотя на деле довольно крупный старик.

На галерее, куда я хожу по ночам, чтобы покурить траву, не попадаясь никому на глаза (здесь все боятся стеклянной змеи), было темно, во дворе тоже темно, только в самой чаще парка мерцала солнечная лампа. Эта лампа висит под крышей шахматной беседки, которую зачем-то сделали стеклянной, наверное, моя бабка бывала в галерее Умберто Первого и позавидовала тамошнему куполу.

Аверичи шел так уверенно, будто его там ждали, он свернул на кипарисовую аллею и пропал (мне не сразу пришло в голову, что это отличная возможность его убить). Могло бы и вовсе не прийти, если бы минут через десять огонек в глубине парка не погас — ясно, что в беседке выключили свет. Спуститься с галереи было непросто (лестница там винтовая и гудит, будто церковный орган), но мне удалось сделать это за пять минут, еще пять минут ушло на поиски беретты, и еще десять на пробежку по парку — ветки хрустели под ногами, их давно никто не убирает, обслуги в «Бриатико» становится все меньше (даже прачка и та уволилась).