Женщина оказалась на удивление хладнокровной: подобрав юбки, она выскользнула из беседки, прикрыв лицо рукой, и исчезла в зарослях боярышника. Эти заросли мне привелось видеть маленькими саженцами, на которых еще не было ягод, они росли на задах часовни и странным образом уцелели во время пожара. Некоторое время парень с фонариком стоял, не двигаясь, и, похоже, рука у него здорово дрожала, потому что луч метался по поляне, высвечивая то шахматные фигуры, то махровые соцветия боярышника, потом сказал Che cagata! и подошел к беседке поближе.

Кровь, стекающая по рубашке Аверичи, не пробудила во мне отвращения, она была какой-то театральной, особенно в синем свете фонарика, не было никаких сомнений в том, что вкусом она напоминает вишневый сироп. Будь у меня время, можно было бы постоять там подольше: тишина была свежа, луна полна, убитый казался молодым и красивым (смерть его любила, как некоторых любит кинокамера), а солдат обшаривал карманы мертвеца и шептал деревенские ругательства, напомнившие мне лучшие времена. Может, он вовсе и не был солдатом, просто, когда он зажег лампу в беседке, его наголо бритая голова засияла не хуже уличного фонаря, и это напомнило мне казарму, располагавшуюся напротив нашего интерната, и ее громогласных обитателей.

Пистолет у меня в руке стал теплым, а руки заледенели. По плану мне нужно было выстрелить, убежать из парка, пробраться в комнату капитана и засунуть оружие в такое место, где полиция найдет его быстро и без хлопот. Но на месте моего преступления собралось столько народу, что хоть в пятнашки играй. Как бы там ни было, увидеть Аверичи мертвым было делом желанным и усладительным. Что касается солдата, вылетевшего из темноты, будто обезумевший бражник, то найти его мне не удалось, хотя в деревне не так уж много наголо бритых парней.

Мою никчемную беретту, подброшенную в карман верблюжьего пальто, пахнущего шариками от моли, так и не нашли. Не думаю, что они вообще обыскивали номер капитана, на мой анонимный звонок в полицию (нет, на два звонка!) никто не обратил внимания. Мне пришлось говорить через платок, иначе сержант непременно узнал бы мой голос. Карабинеры заявили, что пора уже успокоиться, заняться учебой и не морочить полиции голову. Заняться учебой? Мне? Что, черт подери, они имели в виду?

Садовник

Садовник

Количество красивых женщин должно быть постоянным, чтобы земля продолжала вертеться. Женщины стареют и умирают, но появляются новые и поддерживают скорость и ритм вращения. Я смотрю на Петру из окна библиотеки и понимаю ее красоту, горькую и свежую, как стручок зеленого перца, но эта красота не трогает меня совершенно, как если бы я смотрел через мутное слюдяное окно.