— Комиссар — это я.
— Ты?
— Меня еще не утвердили, но я уже полгода заменяю шефа. Он был отстранен по подозрению в подделке показаний. — Она слезла с подоконника, подошла к столу и принялась перебирать какие-то бумаги. — Потом он был оправдан, но занимать прежнюю должность не мог и вышел в отставку. К тому времени я закончила практику в квестуре и получила эту работу.
— Слушай, я страшно рад за тебя! — Маркус сделал шаг к столу, но она быстро вытянула руку ладонью вперед:
— Дело «Бриатико» закрыто. Но это дело находится между вами и законом, а то, о чем мы теперь говорим, находится между вами и мной.
— Если бы ты прочла мою книгу, то знала бы все ответы!
— У меня нет к вам вопросов. Мы в расчете. Я потеряла брата. Вы убили того, кому я должна была отомстить. Забирайте свои документы и уходите.
— Петра, я скажу тебе, кто продал оливковую рощу. Но он не убийца. То, что я оказался здесь в эти дни, чистой воды совпадение. Капитан не был моим отцом. Английская горничная не была моей матерью. Марка с сицилийской королевой никогда меня не интересовала. Дай мне лист бумаги, я все напишу.
Маркус старался говорить тихо и убедительно, но она вертела в пальцах карандаш и смотрела в окно со скучающим видом. В какой-то момент он услышал себя со стороны, как бывает, когда слушаешь собственный голос в записи, и поразился: его речи звучали как речи лжеца.
— О да, вы напишете. — Она холодно посмотрела ему в лицо. — Вы все что угодно напишете, это ведь ваше ремесло. Машину получите в понедельник утром на паркинге. Сегодня патрульного нет в участке, а ключи у него.
— Ладно, я понял. Сними свой казенный пиджак, и пойдем в «Колонну». Там я расскажу тебе, как все обстоит на самом деле. И куплю тебе вишневого мороженого. Ты ведь даже имени моего не знаешь!
— Ваше имя указано в ваших правах.
— Петра!
— Ваши права на конторке дежурного.
* * *
Выйдя из участка, он остановился на крыльце: площадь была заполнена народом, даже в пустом фонтане стояли дети с лавровыми ветками. Утро было жарким, и тишина, висевшая над площадью, казалась особенно непроницаемой. Ни музыки, ни разговоров, слышны были только шелест бумажных гирлянд и слабые жестяные звуки, доносимые ветром из гавани.
Но какова Петра? Он потянулся за трубкой и тут же вспомнил, что оставил ее в кармане куртки вместе с табаком. Преображение маленькой медсестры в комиссара будет покруче превращения титаниды в волчицу. Нет, здесь будет уместнее превращение красавицы Ио в корову: судя по всему, нового