Ветер подул с моря, подняв песчаную пыль, солнце скрылось в пепельной дымке. Маркус почувствовал, что замерзает, и свернул в сторону порта, надеясь забежать в мотель за курткой и еще раз взглянуть на двери почтовой конторы.

Какая-то одичавшая мойра пряла для Виви, подумал он, заходя во двор, завешанный мокрым бельем. Хрусть — и у нее не стало ни семьи, ни дома, а сама она заделалась флейтистом и понеслась по кочкам. Хлоп — и у нее появился родственник, будто голова пульчинеллы из тряпичного колпака. А теперь у нее есть холм и на нем — сияющая под солнцем яичная скорлупка.

Выходя из мотеля с курткой в руке, Маркус бросил взгляд на двери почтовой конторы: заперто. Красный скутер стоял на месте, прислонившись к стене, знакомый шлем висел на ремешке, перекинутом через руль. Куда она отправилась пешком? Подойдя поближе, он прочитал надпись на тетрадном листке, приклеенном скотчем к дверному косяку. Почтовое отделение закрыто на три дня: Sabato Santo, Domenica di Pasqua и Lunedì dell’Angelo.

* * *

Далеко внизу, у подножия лестницы, синела полоска воды и виднелись беленые стены рыбного рынка, пустующего уже три дня. Цвета главы: известковый и синий, подумал Маркус, вспомнив комментарии к любимой книге, которые он читал чуть ли не с большей радостью, чем саму книгу. Нет, еще грязно-белый, если Пеникелла воспользовался вчерашним солнечным днем и хорошенько отскреб свою лодку. Тогда дело за мной, и завтра придется добавить в эту главу оттенок красной сангрии.

Поездка за краской оказалась быстрее и проще, чем он предполагал.

Молодой плотник привез его к арабскому магазину и отправился выпить пива на бензоколонку, а продавец, сидевший на фанерном ящике с сигаретой в зубах, встрепенулся, вскочил и повел его прямиком на склад, где не было ни души, потому что рабочие сидели по домам до самого вторника. Облазив все закоулки, они обнаружили банку сангрии, отставленную в сторону, потому что крышка сдвинулась и часть краски вытекла на этикетку. Продавец покачал головой, поцокал языком и выдал огромный непромокаемый пакет с арабской вязью, по его словам, надпись означала: день радости краток.

Маркус вернулся в мотель, прижимая добычу к груди, расплатился с плотником и пошел к себе наверх, провожаемый холодным взглядом Колумеллы. Бутылки с вином у дверей не было, но это его не удивило. Терпение женщины не бесконечно. Подходящая надпись для арабского пакета.

Утром он встанет на два часа раньше, ему нужно отправиться в гавань, увидеть клошара и приступить к работе. «Картахена», наверное, стоит на стапелях, поблескивая новеньким винтом, а хозяин холма сидит на корме и покуривает свои замусоленные сигарки без фильтра.