Маркус пропустил момент, когда бутыль наполнилась зеленоватым вином, и несколько струек выплеснулись на песок, спохватившись, он крепко завернул кран и воткнул в горлышко пробковую затычку.

Что ж, я ведь тоже молчал, хотя мог бы рассказать историю, способную разом ее успокоить. Но какова сила совпадения? Из дюжины кудрявых инженю в голубых халатах я выбрал ту, прикасаться к которой было άγος, табу. Почище запрета смотреть на войска, касаться трупа или гулять по винограднику для высшего жреца Юпитера.

Петра же повела себя по-человечески, то есть как герой, в античном понимании этого слова. Мы ведь знаем, что боги у греков становились уязвимыми, как только начинали поступать как люди. Меж тем герои воскресали, даже если были разорваны на части, изжарены и съедены.

Отойдя на несколько шагов, Маркус попробовал вино и поморщился: молодое, неосмысленное, но выбирать не приходится. Увидев неапольский автобус, он пошел к нему, намереваясь спросить у водителя, когда приходит римский Marozzi, потому что справочной на станции не было. Он не был уверен, что завтра получит свою машину. Нынешний капо еще суровей прежнего!

* * *

Точки умолчания в божественной геометрии считаются опасными дырками: стоит завести такую точку, и от нее по поверхности жизни ползут трещины, будто по крыше зимнего сада. Водитель автобуса заскочил в кабину и нажал на клаксон. Старухи потянулись к дверям, и под навесом осталась только одна фигурка, показавшаяся ему знакомой. Это была Вирга, она покупала в автомате билет, ее сумка на колесиках стояла на земле.

Девушка в бегах, подумал Маркус, персонаж, удирающий от автора на сельском автобусе. Значит, она уже поняла, что я слишком близко? Черт, не могу называть флейтиста женским именем. Мне трудно смириться с мыслью, что автор блога — не безжалостный сочинитель моих лет, стреляющий, как Панчо Вилья. А может, мне трудно смириться с тем, что автор блога — не я?

Маркус поглядел на горлышко бутыли, видневшейся в пакете, а потом на свои шлепанцы, из которых торчали грязные пальцы, и поморщился. Ладно, посланец судьбы имеет право выглядеть как угодно. Что я ей скажу? Давай мне свою сумку, и пойдем в гавань, там мы должны застать твоего деда. Для него ты всегда жила в Картахене, скажу я, и определенно была мальчиком. А теперь ему не нужно плыть к антиподам, потому что ты здесь.

— Вирга! — сказал он громко и двинулся в ее сторону.

Она оглянулась по сторонам, накинула капюшон и пошла прочь, к выходу с автобусной станции. Ее красная сумка осталась стоять возле автомата, и к ней уже бочком, будто краб, подходил один из марокканцев.