Фредрик изучающим взглядом посмотрел на соседние машины на улице. На лица сидевших у окон посетителей ближайших кофеен. По их виду, никому дела до него не было. Никто не следил за происходящим в квартире несколькими этажами выше. Но липкое чувство, что за ним наблюдают, окутало его словно туман. Головная боль не отпускала, в колене стучало, спину мозжило, и все тело было потным.

Он сидел у дома Тересе. Можно ли ей доверять? Он решился на это. Нужно иметь какой-то якорь — того, кто помог бы Фредрику сохранить разум. Кроме того, необходим человек, участвующий в расследовании. Теплое тело, к которому можно прижаться. Так что выбор тут невелик. Он позвонил в домофон, и она встретила его в дверях квартиры.

— Боже мой, Фредрик, я так за тебя волновалась.

Ее взгляд остановился на пластыре на его лбу. Она протянула к Фредрику руку, затащила в прихожую и крепко обняла. Приложив щеку к его груди, она освободилась из объятий и погладила Фредрика по лбу. В зеленых глазах Тересе была неусыпная бдительность и забота, которые поразили его. Почему она не спросила о том, что случилось?

— Как хорошо, что ты дома, — начал он. — Я…

Она приложила палец к его губам.

— Тсс. К тебе пришли гости.

Тересе провела его по узкому коридору. Мимо спальни, где они занимались любовью и кухни, где они ели. Двойные двери в гостиную были закрыты.

— Ко мне сегодня приходила Виктория, сожительница Бенедикте. Это она прислала тебя сюда?

— Нет.

— Неважно, — поспешила она добавить. — Главное, что ты здесь.

Как и во всей квартире, потолок в гостиной был высокий и украшен лепниной. Шторы на окнах задернуты. У стены стоял кожаный диван, перед ним стол и кресло, а между диваном и столом стояла она.

— Кафа… — произнес он, разинув рот.

Черный шерстяной свитер доставал почти до колен ее джинсов, волосы распущены и торчат во все стороны. Подняв подбородок, она посмотрела на него.

— Прости.

Фредрик выпучил глаза от удивления. Он пытался понять свои ощущения, найти какую-то подсказку, как ему реагировать. Но он не ощущал ничего. Ни гнева, ни обиды. Ни радости от встречи с ней, ни облегчения. Больше всего хотелось развернуться и уйти.

— Ты тупая идиотка, — сказал он, подойдя к ней. — Надо выбить из тебя всю дурь. — От этих слов полегчало. Так же, как и когда он поднял руки и позволил ей себя обнять. Рубашка стала влажной, и он смущенно похлопал Кафу по спине. Она посмотрела на его — гримаса на ее лице напоминала подобие улыбки, и она сделала то же, что и Тересе — дотронулась до его лба.

— Я в тебя выстрелила, — чуть слышно прошептала она. — Господи, я в тебя выстрелила.