– Ладно, – сказала я тоном прокурора, – вот мое предложение. Ты дашь мне снять с гвоздя ведро для воды и получишь за это от двух до пяти. Морковок, я имею в виду.

Наггет затряс тяжелой головой и забил копытом, ведя себя агрессивно, как любой адвокат защиты, отклоняющий подлую сделку между обвинением и защитой.

– Представь, нам придется пойти в суд, – со вздохом сказала я и нырнула в стойло; лошадь ткнула меня носом, и я сердито взглянула на нее. – Это семейство отличается упрямством, – пробормотала я.

В ответ мерзкая зверюга куснула меня за плечо. Взвизгнув, я уронила ведро и попятилась назад.

– Отлично, – сказала я. – Сам добывай себе чертово пойло!

Я уже собиралась уйти, но меня остановил слабый звук, доносящийся сверху и напоминающий кошачье мяуканье.

– Эй! – позвала я. – Есть тут кто?

Ответа не последовало, и я начала подниматься по узкой лестнице на чердак, где хранились кипы сена и зерно для скота. В углу сидела Сара. Она плакала, спрятав лицо в передник, чтобы заглушить звук.

– Привет, – тихо сказала я, дотронувшись до ее плеча.

Она вздрогнула, торопливо вытирая лицо:

– Ах, Элли. Просто я пришла сюда, чтобы…

– Поплакать. Это нормально, Сара. Я понимаю.

– Нет. – Она шмыгнула носом. – Мне нужно вернуться в дом. Скоро Аарон придет на обед.

Я пристально посмотрела на нее:

– Ты ведь знаешь, я сделаю все, чтобы спасти Кэти.

Сара отвернулась и стала смотреть на аккуратные симметричные поля:

– Я ни за что не должна была отпускать ее к Джейкобу… Аарон был во всем прав.

– Откуда тебе было знать, что Кэти встретит американца и забеременеет?

– Все-таки в этом есть и моя вина, – тихо сказала Сара.

Я всем сердцем сочувствовала этой женщине.