Я покачала головой, отчего меня снова замутило.
– Не надо было мне приходить.
– Кэти тоже этого не выносит, – призналась Сара. – Я попросила тебя пойти со мной, поскольку это намного проще, чем возвращаться в курятник после первой курицы.
Она похлопала меня по руке – на запястье у нее было пятно крови. Я закрыла глаза.
Я слышала, как Сара двигается у меня за спиной, погружая в горячую воду обмякшие тушки куриц.
– Куриные клецки, – неуверенно произнесла я. – Куриная лапша…
– Конечно, – откликнулась Сара. – Откуда, по-твоему, берется куриное мясо?
– Фрэнк Пердью.
– Он делает это точно так же, уж поверь мне.
Я обхватила голову руками, отгоняя от себя мысли обо всех кусках грудинки и мяса для гамбургеров, съеденных нами, и о маленьких бычках, родившихся на ферме за время моего пребывания здесь. Люди видят лишь то, что хотят видеть. Взять хотя бы Сару, закрывавшую глаза на беременность Кэти, или коллегию присяжных, готовых дать оправдательный приговор на основе свидетельских показаний определенного симпатичного свидетеля, или мое нежелание признать, что связь между Купом и мной – нечто большее, чем физический факт создания ребенка.
Я взглянула на Сару, ощипывающую перья с одной из птиц. Ее губы были плотно сжаты. Передник и юбка засыпаны белым пухом, в утрамбованную землю перед ней впиталась красная кровь. Я сглотнула желчь, подступающую к горлу.
– Как ты это делаешь?
– Я делаю то, что должна делать, – обыденным тоном произнесла она. – Уж ты-то должна понимать.
Я скрывалась в помещении для дойки, когда меня нашел Куп.
– Эл, просто не верится… – Во все глаза глядя на меня, он бросился ко мне и стал гладить меня по рукам. – Как это случилось?
Он знает, господи! Ему стоило только взглянуть на меня, и он догадался о ребенке. Я сглотнула и встретилась с ним взглядом:
– Вполне обычным способом, полагаю.
Рука Купа скользнула с моего плеча к талии. Я ждала, что она опустится ниже. Но вместо этого, дернув меня за футболку, он стал тереть ярко-красное пятно на ней.
– Когда ты в последний раз делала прививку от столбняка?