Борис Николаевич захохотал.

— Вам весело? — раздался знакомый голос из динамиков.

Борис Николаевич машинально кивнул, вытирая выступившие слезы.

— Это хорошо, что у вас поднялось настроение, — продолжил голос, и в его странной металлической интонации неожиданно послышались нотки сочувствия, — а то мы уже начали опасаться… — но чего именно опасаться, голос уточнять не стал, выдержал короткую паузу и вновь продолжил уже обычным тоном: — Конечно, понять вас можно, Борис Николаевич, но и вы нас, грешных, поймите правильно… — и тут голос начал (уже в который раз!) долго и подробно, но без лишних фактов и намеков, объяснять, что они все вместе выполняют ответственное правительственное задание и что успех этого задания, естественно, успешно выполненного (это голос подчеркнул несколько раз), зависит во многом от состояния самого Бориса Николаевича и только от него, а не от искусства врачей, например…

Голос затянул свою обычную «песню», подумалось Борису Николаевичу. Вспышка неожиданного веселья прошла, словно организм разрядился, сбрасывая с себя очередную порцию нервного напряжения. А ведь точно — порция напряжения, именно так! За день (имеется в виду любой предыдущий день этого долгого и довольно странного заточения) Борис Николаевич, незаметно для себя, «заряжался» настолько, что обязательно требовалась разрядка, и ночи в последнее время не стало хватать. Раньше — постой, когда же?.. ну да, еще в том году! — ему хватало этих нескольких ночных часов, и утром он вновь просыпался бодрым, готовым к любым испытаниям, к любым неприятностям, если они, конечно же, не дай Бог, вдруг появятся.

Испытания! Какие, к черту, испытания… Борис Николаевич мысленно сплюнул на чистый пол. Вид тщательно убранной комнаты несколько успокоил его, и он вдруг подумал, что никогда не видел тех, кто здесь занимается уборкой. Интересно, это мужчины или женщины? А может быть, целые команды — сменные, со своим негласным уставом, с дикими правилами.

— А вот скажите мне, — неожиданно для себя перебил голос Борис Николаевич, — люди, которые убирают мою комнату, это мужчины или женщины?

Возникла пауза. Казалось, голос поперхнулся от столь каверзного вопроса.

— Я что-то не то спросил? — вежливо поинтересовался Борис Николаевич. — Только вы не думайте, пожалуйста, что я пытаюсь кого-нибудь подколоть… — Он не выдержал и улыбнулся, совершенно не думая о том, что телеглаза тотчас отметили на экранах мониторов эту кривую усмешку. — Мне это и в самом деле интересно.

Наконец голос пришел в себя.

— А почему это вас вдруг заинтересовало, Борис Николаевич? — почти задушевно спросил голос.