— Простое любопытство, знаете ли…

— Нет, Борис Николаевич, вы уж, батенька, признавайтесь! — засмеялся голос, но как-то нехорошо, с плохо скрываемым раздражением. — Как говорится, колись, брат, колись, вынимай камень из-за пазухи!..

Борис Николаевич нахмурился.

Врезать что ли им? И ничего они мне не сделают. Ситуация не та. Столько денег угробить, для того чтобы…

— Сейчас расколюсь, — спокойно начал Борис Николаевич и стал рассказывать о том, что он думает по поводу специально подготовленных команд глухонемых (!) карликов (!!) да к тому же кастратов (!!!), которые назначаются или тщательно отбираются из значительных кадров ФСБ — наверняка есть такие кадры, ну как же не быть, без кадров никак нельзя, как же без кадров, кадры решают все!.. — чтобы достойно выполнить одну-единственную, но очень (очень-очень-очень!) важную для всего государства задачу: убрать комнату Бориса Николаевича, пока он изволит отсутствовать по государевым делам…

Борис Николаевич так увлекся своим на ходу придуманным рассказом, так тщательно подбирал слова и обороты, стараясь оставаться в жанре байки-прибаутки, и это так ему самому понравилось, что когда динамики взорвались громкой руганью, то он не сразу понял, что это обращаются именно к нему.

— Что? — наивно переспросил Борис Николаевич, совершенно не думая о том, что своим наивно-простодушным видом сейчас вызывает такое раздражение у спецслужб, что и подумать страшно.

— Я тебе покажу, старая сука, карликов-кастратов! — бесился голос. — Ты у меня узнаешь, что такое — издеваться над органами!.. — Затем последовала внушительная порция мата и лагерного жаргона, из которой Борису Николаевичу (о, бедные уши бывшего майора из строевой части!) стало ясно, каким именно образом он появился на свет, откуда, с каким запахом, какое именно животное было любовником его матери, а следовательно — и отцом многострадального Бориса Николаевича, что случилось с ними потом, и чем все это для него кончится. — Ты понял?! Ты понял?! Ты понял?!..

Последние повторяющиеся фразы навели Бориса Николаевича на мысль весьма фривольного содержания, и он с трудом сдержался, чтобы вновь не улыбнуться. Конечно, неприятно, когда взрослому человеку — уважаемому, пенсионеру, да еще при выполнении ответственного государственного задания! — говорят, что он произошел от паршивого верблюда, но это еще можно стерпеть — хотя бы, сделав вид, что все это относится не к тебе. Нет, не это было главным! Борис Николаевич развеселился (внутренне, естественно, о, эти проклятые телекамеры!), потому что представил, что ругает его не человек, а что для таких случаев — то есть, когда нужно обрушить на очередного подопытного информационный душ (интересно, а бывают специальные «грязные информационные»?), — у органов имеются особые аудиокассеты с записями всевозможных ругательств. Надо привести человека в чувство — пожалуйста! Никаких проблем. Обругать? Привести в надлежащий вид? Поставить зарвавшегося на место?..