Борис Николаевич выпучил глаза. Казалось, еще немного, и его хватит удар. Он медленно дотронулся сначала до одной щеки, затем — до другой. И неожиданно для себя успокоился. Андрей Васильевич заметил это, кивнул удовлетворенно.

— Вот теперь поговорим, — спокойно начал он. — Вы, конечно, понимаете, Борис Николаевич, что все, что сейчас с вами происходит, происходит неспроста… — Андрей Васильевич принялся расхаживать по комнате, и теперь, действительно, напоминал куратора у студентов. — Что вам сказали? — вдруг резко спросил он, наставив на Бориса Николаевича указательный палец.

— Что именно?

— Вообще… По поводу всего этого. — Андрей Васильевич неопределенно показал пальцем вокруг себя.

— Ну, сказали, что это особое задание, что так надо, что со временем мне все объяснят, а пока только нужно терпеливо ждать и помогать врачам… — голос у Бориса Николаевича становился все тише и тише, а на последнем слове вдруг неожиданно «пустил петуха». — Извините!

Но Андрей Васильевич не обратил на такую мелочь должного внимания. Он внимательно посмотрел на Бориса Николаевича.

— Правильно сказали, совершенно правильно… Я думаю, вам не нужно объяснять, что такое государственная тайна? — вдруг поинтересовался он.

Борис Николаевич пожал плечами.

— Мы привлекаем вас для выполнения одного очень важного правительственного задания, — скучным тоном продолжил Андрей Васильевич и объяснил, что Борис Николаевич понадобится им на неопределенный срок для неопределенных целей с тем, чтобы потом выполнить неопределенное задание. Сказав все это, Андрей Васильевич уставился на Бориса Николаевича своими круглыми глазами, и только тут до бывшего майора дошли две вещи, от которых ему как-то стало не по себе. Честно говоря, ему и раньше все это сильно не нравилось, но он себя все утешал — будучи человеком военным, привыкшим к дисциплине и порядку, — что со временем все разъяснится и станет на свои места. Но теперь!

Во-первых, этот странный Андрей Васильевич сказал «привлекаем», а не «приглашаем», например, или «просим». Он это сказал так, как будто все давным-давно было решено, и от Бориса Николаевича уже ничего не зависело. Когда привлекают без твоего согласия, то и избавиться тоже могут без него же, то есть без этого самого согласия. А это, по крайней мере, не очень приятно, если не сказать — опасно.

Во-вторых, Андрей Васильевич три раза подряд повторил прилагательное «неопределенный» да еще применительно к таким понятиям, как цель, задание и сроки. Что это значит?! Как это могут быть неопределенными цель, задание и сроки?! Из уст чекистов это слышать вдвойне непонятно. Борис Николаевич всегда с должным уважением относился к «органам» и считал их работу не просто четкой и слаженной, но и попросту несовместимой с такими зыбкими вещами, как неопределенность. Нет, это просто не лезет ни в какие ворота!