– Я чувствую, что она близко… подождите, я настрою телепатическую связь…

– Хватит уже!

– Слушайте, я же сказала, что не слышала о ней уже почти два года. Не имею ни малейшего понятия, где она. Еще чего вам надо?

Соня Мудиг включила компьютер Дага Свенссона и весь вечер просидела, составляя каталог того, что было на жестком диске и на дискетах. Книгой Дага она зачитывалась до одиннадцати вечера.

Соня сделала два заключения. Во-первых, обнаружила, что Даг Свенссон был отличным писателем, к тому же прекрасно знавшим механизм секс-торговли. Вот было бы здорово, если бы он мог прочитать несколько лекций на эту тему в Высшей школе полиции! Его знания были бы отличным подспорьем. Хансу Фасте, например, очень пригодились бы познания Свенссона.

Во-вторых, Соня теперь поняла точку зрения Микаэля Блумквиста, что исследования Дага могли породить мотив его убийства. Обнародование информации о секс-покупателях, которое планировал Свенссон, не просто повредило бы репутации нескольких людей. Это было безжалостное разоблачение. Несколько известных особ, выступавших судьями на процессах по сексуальным правонарушениям или принимавших участие в общественных дебатах, были бы полностью уничтожены. Микаэль Блумквист прав: в книге есть мотив убийства.

И все же, даже если кто-то из секс-покупателей, рисковавших разоблачением, решил убить Дага Свенссона, это никак не было связано с адвокатом Нильсом Бьюрманом. Он вообще не фигурировал в материалах Дага, а это не только решительно ослабляло доводы Микаэля Блумквиста, но и серьезно говорило в пользу гипотезы единственной подозреваемой – Лисбет Саландер.

При всей неясности мотивации убийства Дага Свенссона и Миа Бергман Лисбет имела привязку к месту преступления и орудию убийства. Такие отчетливые технические доказательства было трудно интерпретировать иначе, и они указывали именно на Саландер как на человека, произведшего смертельные выстрелы в квартире в Эншеде.

А тут еще и оружие, непосредственно связанное с убийством адвоката Бьюрмана… В этом деле существовала несомненная личная связь, а возможно, и мотив. Если принять во внимание художество на животе Бьюрмана, можно думать о какой-то форме сексуального насилия или садомазохистских отношений между ним и Лисбет. Сомнительно, чтобы Бьюрман мог добровольно подставить свое тело для такой странной татуировки. Это предполагало либо его наслаждение от такого рода унижения, либо – если это была сама Саландер – что он был поставлен в беспомощное положение. О том, как все это реально происходило, Мудиг и гадать не хотелось.