– Теперь нам надо просто решить, что с этим делать. У вас есть какие-нибудь предложения?

– Возможно, – уклончиво ответил Эдклинт.

Он замолчал так надолго, что Моника Фигуэрола кашлянула.

– Можно мне сказать?

– Пожалуйста, – ответил премьер-министр.

– Если правительству об этой операции неизвестно, значит, она незаконна. В таком случае ответственный за нее, то есть тот или те государственные служащие, которые превысили свои полномочия, являются преступниками. Если все заявления Микаэля Блумквиста получат подтверждение, значит, какая-то группа сотрудников ГПУ/Без занимается уголовной деятельностью. Тогда проблема распадается на две части.

– Что вы имеете в виду?

– Во‑первых, надо ответить на вопрос, как такое стало возможным. Кто за это ответствен? Как внутри уважаемой полицейской организации мог возникнуть подобный заговор? Хочу напомнить, что я сама работаю в ГПУ/Без и горжусь этим. Как это могло так долго продолжаться? Каким образом их деятельность удавалось скрывать и финансировать?

Премьер-министр кивнул.

– На эту тему еще наверняка будут написаны книги, – продолжала Моника Фигуэрола. – Но ясно одно: ведь наверняка осуществлялось финансирование, и речь шла о нескольких миллионах крон ежегодно, по меньшей мере. Я просмотрела бюджет Службы государственной безопасности и не нашла там никакой статьи, которую можно приписать «Клубу Залаченко». Но, как вам известно, существуют какие-то анонимные фонды, информацией о которых владеют начальник канцелярии и финансовый директор, но мне она недоступна.

Премьер-министр мрачно кивнул.

Почему с СЭПО вечно возникают такие ситуации?

– Во‑вторых, требуется выяснить, кто в этом замешан. Или, точнее, каких людей следует арестовать.

Премьер-министр напрягся.

– На мой взгляд, ответы на эти вопросы зависят от того, какое решение вы примете в ближайшие минуты.

Торстен Эдклинт задержал дыхание. Если бы он мог сейчас стукнуть Монику Фигуэролу ногой по щиколотке, он бы это сделал. Она внезапно обесценила все риторические приемы и заявила, что премьер-министр несет личную ответственность. Эдклинт и сам собирался подвести его к этому выводу, только намного более деликатным дипломатичным путем.

– Какое же решение, вы считаете, я должен принять? – поинтересовался премьер-министр.

– На мой взгляд, у нас общие интересы. Я проработала в Отделе защиты конституции три года и считаю, что это дело имеет ключевое значение для шведской демократии. Служба государственной безопасности в последние годы действовала в рамках конституции. Я, естественно, не хочу, чтобы скандал отразился на ГПУ/Без. Для нас важно подчеркнуть, что речь идет о преступной деятельности отдельных персон.