– Может, нам поговорить с прокурором…

– Нет, – возразил Эдклинт. – Будучи премьер-министром, вы не имеете права каким-либо образом оказывать влияние на судебный процесс.

– Иными словами, Саландер придется предстать перед судом, – сделал вывод министр юстиции. – Только если она проиграет процесс и подаст апелляцию в правительство, правительство сможет подключиться и помиловать ее или дать распоряжение генеральному прокурору проверить, имеются ли основания для нового процесса.

Потом он добавил:

– Но это лишь в случае, если ее приговорят к тюремному заключению. Если же ее решат поместить в закрытое психиатрическое учреждение, правительство ничего не сможет сделать. Это медицинский вопрос, а премьер-министр не обладает компетенцией решать, здорова она или больна.

В десять вечера в пятницу Лисбет Саландер услышала, как в дверь палаты вставляют ключ. Она немедленно выключила карманный компьютер и спрятала его под подушку. Подняв взгляд, она увидела, как Андерс Юнассон закрывает за собой дверь.

– Добрый вечер, фрёкен Саландер, – поздоровался он. – Как мы себя чувствуем сегодня вечером?

– У меня раскалывается голова и высокая температура, – ответила Лисбет.

– Очень плохо.

Впрочем, она не выглядела слишком измученной температурой или головной болью. Десять минут доктор Андерс Юнассон посвятил ее осмотру и обнаружил, что к вечеру температура снова сильно поднялась.

– Очень досадно, что процесс твоего выздоровления притормозился, как раз когда ты в последние недели стала так успешно поправляться. Теперь я, к сожалению, еще пару недель не смогу тебя выписать.

– Двух недель должно хватить.

Он посмотрел на нее долгим изучающим взглядом.

Расстояние между Лондоном и Стокгольмом, если ехать по суше, по самым приблизительным подсчетам, составляет 1800 километров, для преодоления которых теоретически требуется примерно двадцать часов. На самом деле около двадцати часов ушло только на то, чтобы достичь границы между Германией и Данией. Небо затянули свинцовые грозовые тучи.

В понедельник, когда Троица оказался посреди моста через Эресунд, хлынул ливень. Троица сбавил скорость и включил дворники.

Езда по европейским дорогам на машине представлялась ему кошмаром, поскольку континентальная Европа упорно ездила по неправильной стороне дороги. Он уложил вещи в фургон в субботу утром, переправился на пароме от Дувра до Кале, а потом пересек Бельгию через Льеж, переехал немецкую границу возле Ахена и по автобану двинулся на север, к Гамбургу и дальше, в Данию.

Его компаньон Боб Собака дремал на заднем сиденье. Они вели машину по очереди и останавливались только перекусить в придорожных кафе. Они стабильно ехали со скоростью девяносто километров в час. Фургону было восемнадцать лет, и эта скорость была для него максимально доступной.