– Замечательный у тебя домик. Это сюда ты возишь всех своих подружек? – вдруг поинтересовалась Моника.
– Не всех. Только самых главных.
– А Эрика Бергер тут была?
– Многократно.
– А Лисбет Саландер?
– Она жила здесь несколько недель, когда я писал книгу о Веннерстрёме. И два года назад мы провели тут вместе Рождество.
– Значит, и Бергер и Саландер играют в твоей жизни важную роль?
– Эрика – мой лучший друг. Мы дружим уже больше двадцати пяти лет. Лисбет – совсем другое дело. Она – очень своеобразная девушка; из всех людей, кого я когда-либо встречал, она самая асоциальная личность. Можно сказать, что Лисбет произвела на меня большое впечатление при первой же встрече. Она мне нравится. И она мой друг.
– Ты ее жалеешь?
– Нет. Она сама во многом постаралась, чтобы на нее навалилась масса дерьма. Но я искренне ей симпатизирую и чувствую в ней родственную душу.
– Но ты не влюблен – ни в нее, ни в Бергер?
Блумквист пожал плечами. Моника разглядывала запоздалый пароходик «Амиго 23», который с включенными навигационными огнями прошмыгнул мимо моторной лодки в гостевую гавань.
– Если любовь означает, что ты очень хорошо к кому-то относишься – значит, я влюблен в нескольких человек, – сказал он.
– А теперь еще и в меня?
Микаэль кивнул.
Моника посмотрела на него, нахмурив брови.
– Тебя это беспокоит? – спросил он.
– То, что у тебя раньше были женщины? Нет. Но меня беспокоит то, что я не понимаю, что между нами происходит. Мне кажется, я не смогу иметь отношения с парнем, у которого связь с разными женщинами…
– Я не намерен приносить извинения за то, что моя жизнь сложилась так, а не иначе.
– А я, как мне кажется, не могу устоять перед тобой именно потому, что ты такой, какой есть. С тобой легко заниматься сексом, и это не сопряжено ни с какими претензиями, и мне с тобой спокойно. Но все началось с того, что я поддалась какому-то безумному импульсу. Со мной такое бывает не часто, и я ничего, собственно, не планировала. А теперь мы добрались до той стадии, когда я оказалась одной из тех девиц, которых ты приглашаешь сюда…